вместе, независимого от того, насколько далеко они были разбросаны. Но теперь эта затея фактически и бесспорно провалились. Вся структура веры Тома была потрясена до основания. Он много раз слышал об успехе этой штуки, но никогда раньше не слышал о её провале. Это не пришло ему в голову, что он сам уже несколько раз пытался это сделать, но потом никак не мог найти тайники. Некоторое время он ломал себе голову над этим вопросом и в конце концов решил, что вмешалась какая-то ведьма и разрушила чары. Он думал, что удовлетворится этим, поэтому он искал вокруг, пока не нашёл небольшое песчаное пятно с небольшим углублением в форме воронки. Он лёг, приблизил свой рот к этой впадине и произнёс:

Жучок, жучок, расскажи мне, что я хочу знать!

Жучок, жучок, расскажи мне, что я хочу знать!

Песок начал двигаться, и вскоре маленький чёрный жучок появился на секунду, а затем в испуге снова исчез.

— Он не должен говорить! Значит, это сделала ведьма. Я так и знал.

Он хорошо знал тщетность попыток бороться с ведьмами, поэтому разочарованно сдался. Но ему пришло в голову, что с таким же успехом он бы мог взять шарик, который только что выбросил, и поэтому он пошёл и принялся терпеливо искать его, но не нашёл. Теперь он вернулся к своей сокровищнице и осторожно встал точно так же, как до этого, когда бросил шарик, затем он достал из кармана другой шарик и бросил его таким же образом, сказав:

— Брат, найди своего брата!

Он посмотрел, где он остановился, пошёл туда и посмотрел. Но, должно быть, шарик не долетел его или же перелетел, поэтому он попробовал так ещё два раза. Последняя попытка была удачной. Два шарика лежали на расстоянии фута друг от друга.

Как раз в этот момент из зелёной чащи леса донёсся слабый звук игрушечной жестяной трубы. Том скинул куртку и штаны, опоясался одной из подтяжек, разгрёб кусты за гнилым бревном, вытащил оттуда самодельный лук со стрелами, деревянный меч и жестяную трубу, и в мгновение ока схватил всё это и умчался прочь, босой, в развевающейся рубашке. Вскоре он остановился под большим вязом, протрубил в ответ, а затем начал приподниматься на цыпочки и осторожно выглядывать то в одну, то в другую сторону. Он негромко сказал — воображаемой компании:

— Стойте, молодцы! Прячьтесь, пока я не протрублю.

Затем появился Джо Гарпер, в таком же лёгком одеянии и искусно вооружённый, как и Том. Том окликнул его:

— Стой! Кто приходит сюда, в Шервудский лес, без моего разрешения?

— Гай Гисборн не нуждается в разрешениях. Кто ты такой, что… что…

— Осмеливается так выражаться, — сказал Том, подсказывая, потому что они говорили по книге, по памяти.

— Кто ты такой, что осмеливаешься так выражаться?

— Кто я? Я — Робин Гуд9, о чём скоро узнает твой изнеженный труп.

— Так ты действительно тот знаменитый разбойник? Право, я с радостью готов сразиться за эти проходы весёлого леса. Защищайся!

Они взяли свои деревянные мечи, бросили на землю всю остальную амуницию, приняли фехтовальную позу, нога к ноге, и начали серьёзный, осторожный бой, “два верх, два низ”. Вскоре Том сказал:

— Ну, драться, так драться! Действуй живее!

Так что они принялись “действовать живее”, тяжело дыша и обливаясь потом от усилий. Мало-помалу Том крикнул:

— Падай! Падай! Почему ты не падаешь?

— Я не буду! Почему бы тебе самому бы не упасть? Тебе больше досталось.

— Да ведь это ничего не значит. Я не могу упасть, так в книге написано. В книжке сказано: “Затем одним ударом в спину он сразил беднягу Гая Гисборна!” Ты должен повернуться и позволить мне ударить тебя в спину.

Против такого авторитета спорить не приходилось, поэтому Джо повернулся, получил удар и упал.

— А теперь, — сказал Джо, вставая, — ты должен позволить мне убить тебя. Это справедливо.

— Как же я могу? Этого нет в книге.

— Ну, так это подлость — вот и всё.

— Вот что, Джо, ты можешь быть монахом Таком или сыном мельника, Мачем, и ударить меня дубиной по голове. Или, хочешь, я буду шерифом Ноттингема, а ты побудешь немного Робин Гудом и убьёшь меня.

Это удовлетворило Джо, и поэтому эта игра была продолжена. Затем Том снова стал Робин Гудом и по вине вероломной монахини, истёк кровь, плохо перевязавшей ему руку. И наконец Джо, изображавший целую шайку плачущих разбойников, печально стащил его в лес, вложил лук в его слабые руки, и Том сказал: “Куда упадёт эта стрела, там погребите бедного Робин Гуда, под зелёным деревом”. Затем он выпустил стрелу, упал навзничь и умер бы, но зацепился за крапиву и вскочил слишком резво для трупа.

Мальчики оделись, спрятали своё снаряжение и ушли, грустя о том, что разбойников больше нет, и задаваясь вопросом, что современная цивилизация могла бы сделать, чтобы компенсировать их потерю. Они утверждали, что предпочли бы быть разбойниками год в Шервудском лесу, чем быть президентом Соединённых Штатов навсегда.

Глава 9

В половину десятого, Том и Сид отправились ложиться спать, как обычно. Они помолились, и в скором времени Сид уснул. Том не спал и ждал с нетерпением сигнала. Когда ему показалось, что уже должно быть недалеко до рассвета, он услышал, как будильник пробил десять! Просто беда. Он бы с удовольствием повертелся, как того требовало его возбуждённые нервы, но боялся разбудить Сида. Так что он лежал смирно, уставившись в темноту. Повсюду была зловещая тишина. Понемногу из этого безмолвия стали выделяться тихие, едва различимые звуки. Тиканье часов стало привлекать к себе внимание. Мистический треск старых балок. Слабый скрип ступенек. Очевидно, духи пустились в свои движения. Мерное, глухое похрапывание доносилось из комнаты тётушки Полли. Затем началось несносное стрекотание сверчка, которого не мог обнаружить никакой человек. Дальше зловещее постукивание жука-точильщика в стене, у изголовья кровати Тома, заставило его вздрогнуть, — это означало, что чьи-то дни сочтены. Затем прозвучал в ночном воздухе отдалённый собачий вой, и тотчас же, ещё дальше, другая собака завыла слабее. Том переживал мучительные минуты. Вскоре он убедился, что время остановилось и началась вечность, несмотря на своё волнение, он начал дремать, часы пробили одиннадцать, но он их не слышал. Ему снились смешанные с бесформенными видами сны, но вот раздался самый меланхолический вой. Открытие соседнего окна заставило его проснуться. Раздался возглас: “Брысь, проклятая!” и звон пустой бутылки, разбившейся о дровяной сарай тётушки Полли, окончательно разбудил его, и минуту спустя он уже оделся, вылез