Мерилин, не всё получается приобрести в этом мире. И если у кого-то что-то забрать, то у него не останется ничего.

Моя злость едва не вылилась в то, что я бы вот-вот ударил кулаком по экрану терминала. Но в тот момент, когда я сжал пальцы в кулак, раздалось шипение, а затем из крошечного динамика у моего уха донёсся искажённый помехами голос Джона:

— Эй, Дэвид, дверь уж как три минуты назад открылась. Где ты там застрял?

— Скоро буду, — солгал я, наклоняя голову ближе к закреплённому на плече переговорному устройству. А дальше всё получилось как-то само собой. Я спонтанно снял прозрачную крышку с кнопки тревоги и….

«Да пропади всё пропадом, я не какой-то слабак. Я должен сделать хотя бы что-то стоящее. Хотя бы раз в жизни! — взрывала мой мозг мысль, и одеревеневшие пальцы коснулись пластика кнопки. — Ради детей, Дэвид. Неужели даже ради детей ты не сможешь поступить благородно?».

Мне было страшно. Так страшно, что по итогу я не нажал на кнопку.

— Дэвид, ты где?

Мысленно проклиная себя за глупость и нерасторопность, я бросился со всех ног к хранилищу. Мне не хотелось, чтобы Джон смотрел на меня с подозрением, это бы лишило меня свободы передвижений в будущем. Если бы не его вмешательство даже на эти короткие семь минут, что я провёл у терминала, меня бы не оставили одного. Но Джон принял важность того, что важнее использовать людей в другом деле, нежели контролировать меня. И за это я чувствовал благодарность.

Когда я прибыл в хранилище, парни из отряда уже вовсю старались. Они аккуратно, но профессионально быстро, складывали лекарства в чёрные контейнеры, заполненные специальным гелем. Этот гель не дал бы стеклу драгоценных ампул разбиться.

— Дэвид, ну чего ты так долго-то?

— Подвёл анализатор. Дольше обычного определял не ушёл ли в систему сигнал о подозрительной деятельности.

Моему вранью поверили. Снова. Ведь в этом я был спец, да и передо мной стоял тот, кто причислял меня к своим приятелям.

— Давай быстрее, тут ещё одна кодовая фигня.

Вообще на операцию программист не так уж требовался, взлом предполагалось осуществить через поддельные ключи. Но что-то не срослось. Видимо, украденные данные оказались неактуальными, а потому мои умения «про запас» вдруг стали решающими для исхода всего дела.

— Ладно, попробую, — кисло ответил я.

Грустную мордашку я скорчил намеренно. Мне хотелось, чтобы все поняли — защита тут та ещё, вот потому ничего у меня и не вышло. Я не хотел открывать эту дверь, ведущую во вторую часть хранилища, где располагались ингредиенты для производства лекарств короткого срока годности. Я хотел оставить детям хотя бы что-то, но мне как-то «повезло». Вроде бы я делал всё то, что не сработало бы, а оно взяло и получилось.

— Красава, — довольно оскалился Джон.

Его похвала не была мне в радость. Грустно мне стало и оттого, что не все ребята из «Дельты» прошли через тяжёлую сейфовую дверь. Закрыть её за ними и, совершив звонок в полицию, сбежать (да хоть куда-нибудь!) у меня не вышло бы. Поэтому я ненадолго закрыл глаза и всё же вошёл внутрь второй части хранилища.

Помещение было скучным, унылым из-за мягкого освещения и белоснежных стен. Ещё здесь было много отблёскивающих хромом стеллажей, на которых хранились различные ингредиенты. Некоторые, особо ценные, дополнительно были заперты в металлических ящиках. Из любопытства я подошёл к одному из них и без особых проблем открыл его. Всего‑то потребовалось чуть сильнее дёрнуть за ручку. Замок оказался хлипким, поэтому вскоре мне довелось увидеть, что же там внутри. Однако, вытянутые колбы в двойной защитной упаковке выглядели малопривлекательно для моего взора. Это же не пиджаки, не кольца и не ботинки. Так что лишь из-за того, что больше в помещении рассматривать было нечего, я, хмыкнув, вытащил одну из колб из гнезда в намерении рассмотреть её внимательнее. В самом деле, что именно мы крадём‑то?

— Не понял, — вдруг от неожиданности прошептал я вслух и по новой начал рассматривать маркировку.

На ней было напечатано заковыристое название, химическая формула и две даты: производства и конца срока годности. И поразило меня то, что первый год принадлежал к началу позапрошлого века, когда человечество ещё жило на своей прародине, а второй… второй был нынешним — две тысячи двести двадцать седьмым.

Я часто заморгал от шока, а затем без суеты принялся внимательно осматривать содержимое всего ящика. Но, не иначе как, оно относилось к одной партии, потому что данные были одними и теми же.

— Чего стоишь, Дэвид? На что пялишься? Помогай давай, — пожурил Джон, подойдя ближе ко мне. Но вместо слов я сунул ему под нос одну из колб.

— Ты это видел? — шепнул я ему словно по секрету.

Приятель сначала не понял безмерного удивления в моих глазах, но затем, когда я ткнул пальцем на маркировку, лицо его озарила понимающая улыбка.

— А, вот ты о чём. Неужели чего-то другое ожидал?

— Джон, это же такое старьё.

— Так всё в нашем мире такое старьё.

— Но… но почему оно здесь? Почему в больнице для тяжело больных детей? Срок годности почти что подошёл к концу, такие ингредиенты опасно использовать.

— Опасно? Нет, Дэвид, ты реально порой ку-ку, — покрутил Джон пальцем у виска. — Именно потому это старьё здесь и лежит, что о детях прежде всего принято заботиться. Или ты вдруг забыл, какое наша нынешняя планета «сокровище»? Другая гравитация, другая атмосфера, а если не землетрясение или извержение, то всё оборудование летит из-за коррозии. Фауна и флора тоже не позволяют выйти за пределы защитного купола, а работа наших производственных мощностей создаёт радиацию, которая ни в какую не рассеивается… а потому какой ещё итог быть может?

Обо всём, что Джон мне говорил, я знал прекрасно. Наша родная планета погибла до того, как человечество обжило эти суровые земли. По сути, мы только вошли в эру космических путешествий, как вдруг произошло то, что наш родной дом разрушило, превратило его в кольцо безжизненных астероидов. Невредимыми остались лишь несколько туристических и военных крейсеров, что в тот момент находились вдали от орбиты. И возвращаться им было некуда.

Мне всегда было страшно представлять, чтобы сделал бы я в такой непростой ситуации. Но отчасти я понимал тех, кто предпочёл разгерметизацию и быструю гибель. Ведь нам — потомкам тех людей, что вознамерились обжить соседнюю негостеприимную планету, досталась та ещё жизнь. Ни один из космических кораблей не был подготовлен к колонизации, а потому сложности возникали на каждом шагу. Отовсюду,