он был частью огромного комплекса Ухтпечлага, но теперь стал отдельным лагерем со своей собственной администрацией. Воркутинский лагерный комплекс постепенно концентрировался территориально в окрестностях угольных шахт на Руднике. К началу сороковых годов многие вспомогательные предприятия, например фермы и транспортные стоянки, были переданы другим лагерям. Возможно, важнее всего было то, что граница между лагерным комплексом и окрестными поселениями со временем становилась все четче. В первой половине тридцатых практически не было четких границ между территорией лагеря и местами жительства незаключенных, но к началу сороковых годов почти все отделения Воркутлага были ограждены колючей проволокой, создававшей зримую пространственную границу между мирами «внутри» и «вне». Как мы увидим в следующих главах, подобные границы ни в коей мере не являлись непроницаемыми, но сам факт их существования означал серьезные перемены в сравнении с началом тридцатых годов.

Вооруженное восстание на лагпункте Лесорейд в начале 1942 года было во многих аспектах последним феноменом существования Воркуты как аванпоста. Какие бы цели ни приписывали повстанцам следователи, мемуаристы и историки, ясно, что те сопротивлялись переменам, которые трансформировали лагерь и в результате – их повседневную жизнь. Тот факт, что восстание началось на удаленном вспомогательном лагпункте и возглавлялось его элитой, включая и заключенных, и незаключенных, означает, что оно было реакцией на возросшие тяготы военного времени и на грядущие перемены, которые многим внушали страх. Усиленная охрана, усилившаяся территориальная концентрация и четче определенные границы – все это полагало конец многим аспектам сравнительно привилегированной жизни некоторых заключенных и незаключенных, которую они вели в тридцатых и начале сороковых годов. В этом плане восстание было попыткой людей с периферии лагеря воспротивиться усилению контроля со стороны административного центра. Но война с Германией не затухала, условия в Воркутлаге продолжали ухудшаться, численность заключенных росла, а их страдания усугублялись.

Глава 2

СПАСТИ ЛЕНИНГРАД, ОСНОВАТЬ ВОРКУТУ. ЛАГЕРЬ И ГОРОД ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

7 августа 1943 года прошла «демонстрация рабочих Воркуты» в честь одного экстраординарного события: Воркута отправляла поезд с углем для блокадного Ленинграда, как «подарок рабочим города Ленина». После того как разные работники шахт произнесли свои речи, заместитель начальника политотдела Сухин «зачитал письмо от горняков Заполярья рабочим города Ленина, которое было единодушно принято и подписано делегациями всех предприятий Воркутстроя»228. К августу 1943 года заканчивался уже второй год страшной блокады Ленинграда, города, почти отрезанного от остального СССР немецкой армией. Но в январе 1943 года блокада Ленинграда была частично прорвана Красной армией, и кое-какие припасы можно было доставлять в город по железной дороге229. Воркутлаг теперь играл ключевую роль в снабжении города, потому что Печорский угольный бассейн был ближайшим источником угля, не оккупированным и не разрушенным немцами. Рассказ об августовской демонстрации, опубликованный в газете политотдела Воркутлага «Заполярная кочегарка», был наполнен очевидными эвфемизмами. Ораторы были незаключенными, но большинство «горняков», которых они якобы представляли, были узниками и добывали уголь по принуждению. Вместо «Воркутлаг» теперь использовали название «Воркутстрой» – так называлось номинально независимое предприятие по строительству угольных шахт в этих местах, как будто уголь добывала некая гражданская организация, а не гулаговское предприятие. Уголь не мог быть принесен в дар, потому что «дарители» не имели свободы выбора230. В действительности заключенные Воркутлага страдали и умирали в беспрецедентных количествах, чтобы обеспечивать топливом Ленинград.

Публичная демонстрация и отправка угля в Ленинград имела важное символическое значение. Как и во всем Советском Союзе, общественные демонстрации и их описания в прессе играли важную роль для определения надлежащих позиций индивидов, групп и местностей в советском космосе смыслов231. Через две недели в «Правде» появилась короткая новостная заметка о прибытии груза, и это означало, что происходит нечто важное232. На символическом уровне Воркута уже больше не была отдаленным форпостом, слабо связанным с советским «материком». Благодаря связи с Ленинградом теперь у нее было свое место в массовом представлении о советской географии. Но вклад Воркуты в войну и в оборону Ленинграда не только стал определять этот город символически. Он привел к конкретным преобразованиям Воркутлага, оказавшим существенное влияние на жизнь тысяч людей – и кратковременное, и долгосрочное. Вторая мировая война и участие в ней Воркуты преобразили лагерный комплекс.

В этой главе рассматривается Воркутлаг с 1943 года, когда Печорский угольный бассейн стал неотъемлемой частью советской военной машины, до 1947 года, когда пролег водораздел между периодом послевоенной реконструкции и попытками «вернуться к нормальности» во всем Советском Союзе233. В этой главе я изучаю важные перемены, последовавшие за интеграцией Воркуты в военную экономику. Я исследую то, как изменила война контингент заключенных и его повседневную жизнь. Не только стремительно выросло количество заключенных, но и изменился их состав. Мощный бум строительства, равного которому город больше не знал до шестидесятых–семидесятых годов, вкупе с порожденным войной дефицитом продуктов и материалов создал едва ли не самые суровые условия во всей истории советского принудительного труда. Десяткам тысяч новых заключенных, посланных в Воркуту с 1943 по 1947 год, было все труднее сохранять здоровье и выживать из‑за непосильного труда, болезней и голода.

Война не только принесла с собой резкое увеличение контингента, рост строительства и производства, но и положила начало фундаментальному сдвигу в конфигурации пространства и идентичности в Воркуте. Всего через несколько месяцев после триумфальной отправки угля из Воркутлага в Ленинград был официально основан отдельный город Воркута. Новый начальник лагеря Михаил Митрофанович Мальцев, пришедший на смену Тарханову в марте 1943 года, руководил первыми шагами в политике номинально независимого гражданского поселения. Мальцев управлял Воркутлагом и Воркутой по-военному, но в то же время был типичным советским патроном. Поддерживая патрон-клиентские отношения с некоторыми представителями художественной и технической интеллигенции из числа заключенных и незаключенных, он курировал строительство общественных зданий и монументальных архитектурных ансамблей нового города. В период отчаянного дефицита и лишений новый начальник тратил ценные ресурсы на свои личные проекты. Война также дала новому городу население: Воркута наполнилась тысячами освобожденных узников, ссыльных и представителей неблагонадежных национальностей.

По крайней мере, в теории теперь существовали две Воркуты. Был мир лагеря, где заключенные страдали от лишений и жестокостей. Но был и мир города, демонстрировавшего свой парк, бульвары и удивительную неоклассическую архитектуру. Колючая проволока и сторожевые вышки отделяли друг от друга эти миры. Но все же граница между лагерем и городом, между заключенными и незаключенными оставалась спорной и неоднозначной. Рубежи между зоной и внешним миром были по-прежнему проходимыми. Социальная иерархия, в которой теоретически все незаключенные стояли выше заключенных, оставалась сложной