выяснил, что Светлану Бабанову доктор Шумейко, действительно, неделю назад оперировал по поводу огнестрельного ранения в плечо. Однако в полицию не сообщил, как это положено в таких случаях. Бабанову доставил в больницу муж, он же и ранил по пьянке. Махал-махал Макаровым – домахался. И пострадавшая, и муж умоляли не сообщать о ранении в правоохранительные органы. Доктор Шумейко и не сообщил, проявил, так сказать, преступный гуманизм. И что, за это убивают?

Главный врач больницы рвал и метал. Еще бы! Такие ЧП. И об огнестреле больница не поставила в известность соответствующие органы, а сейчас вообще – убийство на территории. Но не главврач же убил подчиненного за нарушения правил? Конечно, нет. А кто?

Филипп без сил добрался до своей комнаты. В темноте мигал экран компьютера – пять писем. Два от мамы, одно от Ники, от приятеля и письмо от профессора Аркадьева. Филипп прочел мамины новости, приятельские подбадривания и пожелания «держаться на чужбине», Никино письмо стер, не читая, и с трепетом открыл сообщение от Аркадьева. Профессор писал, что переговорил с сыном Германа, что тот что-то помнит об интересующем Филиппа деле, но смутно. «Будешь в Москве – сам расспросишь». – «Куда я поеду, когда тут такое?» – подумал Филипп и забылся тяжелым, беспокойным сном.

Следователь Марат Кузьмин был не из тех людей, от которых легко было отделаться. Уже в 8.00. он звонил в дверь психиатрического отделения и даже слегка попинал ее ногой, поскольку, как ему показалось, слишком долго не открывали.

– Все еще спят, – вытаращился на раннего посетителя Филипп.

– Ничего. Я подожду!

– У меня выписка сегодня…

– Ничего! Я тут пока чай попью. Кстати, если ты думаешь, что я приперся с ранья допрашивать твою дражайшую пациентку – ты глубоко и всестороннее ошибаешься. Ты меня просил – я сделал! – Кузьмин торжественно выложил из кармана коробочку. – О, глянь! Ювелир как все оформил. Говорит, камень не простой. И вовсе даже не пластмасса. Натуральный рубин. И старинной огранки. Допотопной какой-то. Очень старый.

Филипп чуть не кинулся следователю на шею от радости, но все же сдержался, а только кивнул и сухо выговорил «спасибо». Марат хмыкнул.

– Но и это еще не все! – возвестил торжественно.

– Не томи! – выдохнул Филипп.

– Я, разумеется, чужд этой жлобской формуле: ты – мне, я – тебе…

Марат замолчал, мрачно разглядывая доктора.

В ординаторскую забежала Зоя, окинула раннего гостя недоуменным взглядом, хмыкнула, сгребла лоток с таблетками, степенно удалилась. Тетя Рая зычно собирала пациентов на зарядку. Персонал постепенно подтягивался на трудовую вахту. Рабочий день начинался. Авдей вышел из своего закутка и тяжелой своей походкой прошел по коридору. А Марат и Филипп все молчали.

Кузьмин не выдержал первым:

– По тому адресу, который ты мне дал, проживает, по всей видимости, племянница твоей Овчинниковой. И даже телефончик имеется, зарегистрированный на некую Овчинникову Елизавету Михайловну.

Марат протянул лист бумаги, Филипп взял его бережно, положил на стол.

– Что взамен? – настороженно спросил.

Кузьмин развалился на диване, распростер на его спинке руки, как крылья.

– А ничего. Представь себе, ничего. Просто я привык исполнять просьбы друзей. И все. Только и всего, представь себе.

– Если ты немножко здесь еще посидишь, – подумав, сказал Филипп, – я зайду к Агнии, посмотрю, как она себя сегодня чувствует.

Пообещать-то пообещал, но всячески старался оттянуть момент визита настырного следователя к пациентке. Нет, не надеялся, что «само рассосется», но сначала выписал алкоголиков, сухо попрощался с ними. Вернутся, и очень скоро – опять со своими чертиками по стенам. Попрощался с «чипированной» Варварой Кузнецовой, всучил ей свою визитку – «Если что, какие сомнения – звоните, не стесняйтесь…» С тяжелым сердцем, наконец, зашел к Прохоровой.

– Агния, с вами тут поговорить хотят…

– Следователь? – неожиданно радостно спросила Агния.

– Если вам неприятно…

– Нет, – быстро сказала Прохорова. – Почему мне должно быть неприятно?

– Как скажете, – почему-то разозлился доктор Воздвиженский.

И подумал: «Не только на Востоке все не так, как кажется…»

– Я Прохорову предупредил, что с ней следователь хочет поговорить. Только прошу тебя, без этих вот твоих «в глаза смотреть», «правду говорить»… Пойми, у нее действительно не все в порядке с головой.

Кузьмин кивал покорно, решительно бравым шагом промаршировал в палату, но, увидев Агнию, стушевался.

– Зашел сказать вам спасибо. Надо бы было раньше, но вон доктор не велит беспокоить… – Марат запнулся, не хотел произносить слово «больную», но другого не нашел. – Спасибо вам, Агния, вы практически спасли мою Полинку. Теща, знаете, на секунду отвернулась…

Агния робко улыбнулась:

– Если бы я могла… Я бы всех спасла… Но почему-то не все вижу. Вернее, непонятно, почему одно вижу, а другое – нет. Меня и Филипп Алексеевич спрашивал: почему? А я не знаю. Сама не знаю… Но я рада, что смогла помочь… Хоть кому-нибудь…

Кузьмин и Агния молчали и улыбались друг другу. Да так, что Филиппу стало неловко, захотелось уйти, оставить их одних, таких улыбающихся и лучезарных. «А вдруг Марат сейчас начнет ее пытать? Морально, в смысле. Нет, надо быть настороже!»

– Ххе-кхе, – кашлянул Филипп, чтобы напомнить этим двоим о своем существовании, возможно, и лишним в данный момент, но профессионально оправданном.

Агния посмотрела на доктора своими дивными янтарными глазами и удивленно произнесла, не стирая с губ улыбку:

– Вы что-то хотели сказать, Филипп Алексеевич?

Доктор небрежно махнул рукой: нет, нет, беседуйте.

Однако молчание затягивалось. Марат только пялился на Агнию, как на чудо чудное, клоня голову то налево, то направо.

Филипп, наконец, не выдержал, подошел и легонько похлопал Кузьмина по плечу: мол, алле, что спросить-то хотел? Спрашивай!

Марат очнулся.

– Агния, – начал он, – как вы и предсказывали – было совершено убийство. Убили доктора Шумейко. Вы не могли бы… вы не попробовали бы… вы не могли бы попробовать снова войти в это состояние, в котором видели это убийство. Нет, я понимаю, – Марат молитвенно сложил руки на груди – ладошка к ладошке, – что это, вероятно, тяжело для вас и, может быть, даже болезненно. – Марат кинул настороженный взгляд на