– С-скот, – сказал он сквозь зубы с извечнымблагородством любовника, свободного от всяких бытовых обязательств и потому,как правило, невероятно нежного с женщиной, которую он ни разу не видел встаром халате или с поварешкой в руке.

– Не то слово.

– Нет, точно, осматривает?

– Еще как, скрупулезным образом, когда взбредет в голову,что на его безраздельную собственность покушались. Все бы ничего, если бы онпараллельно с этим еще бы и как следует ублаготворял. Предлагала сходить кврачу – не хочет, невместно для самолюбия, понимаете ли. Шлюх в сауны таскать,конечно, проще – они ничуть не протестуют, если опадает достоинство уже черезминутку, им работы меньше, а деньги те же…

– Подожди, – сказал Родион чуть растерянно. Огляделвалявшиеся там и сям клочки бархата, набухавшие на ее шее обширныезасосы. – Как же ты завтра с такими украшениями…

– Как приятно, милый, что ты о моей репутации заботишься… –Ирина уютно умостила голову у него на животе, как на подушке. – Глупости.Сегодняшний ресторанный анабазис[2] все спишет, я его используюна всю катушку, говорила уже… Завтра все эти клочки будут валяться по тойквартире. – Она лениво вытянула ногу и показала большим пальцем настену. – А грозный повелитель останется в убеждении, что вчера самымхамским образом меня изнасиловал, учинив многочисленные и отвратные непотребства.То он голым скакал, то он песни орал, то отец, говорил, у него генерал…Ручаться можно на сто процентов, что будет обычный алкогольный провал в памяти.И в результате столь изощренного коварства мне обеспечена пара недельотносительной свободы, а также куча подарков…

Он усмехнулся:

– О женщины, вам имя – вероломство…

– Побывал бы на моем месте, еще не то выдумал бы… Тебе ненравится разве, что у меня будет пара недель относительной свободы, а? Божемой, Родик, я в тебе разочарована, обольстил изголодавшуюся женщину и намеренпорвать безжалостно?

– Значит… – сказал он радостно.

– Ну конечно, значит… – Ирина повернулась, легла с нимрядом, подложив ладони под левую щеку, и одарила таким взглядом, что обопустошенности, похоже, говорить было рано. – Прости меня за цинизм, но вмоем положении удачный любовник – роскошь, которой не бросаются. У меня на тебявиды, дон Сезар. Тебя такая откровенность, часом, не коробит?

– Нет, – сказал он честно. – Лишь бы в дальнейшемвозле нас твои денежки не маячили…

– Принято. Только рубашку я тебе непременно подарю – всепуговицы оборвала, свинюшка изголодавшаяся, неудобно даже. Тебе же дома что-товрать придется…

– Ерунда, – сказал он беззаботно. – Скажу, в дракупопал, пуговицы по старому русскому обычаю и оборвали…

– Поверит?

– Должна.

Иные женщины после долгой и бурной близости теряют всеобаяние, оборачиваясь раскосмаченными ведьмами. Ирина к таковым, безусловно, неотносилась, выглядела все также свежо и очаровательно. Давненько уже он нечувствовал себя таким спокойным и уверенным в себе…

– Хоть бы пристукнул кто-нибудь мое пьяное сокровище… –мечтательно сказала Ирина.

– Шутишь?

– Ни капельки. – Она повернула к Родиону решительное,чуть злое лицо. Видно было, что хмель почти выветрился. – Знаешь, бываеттакое: сначала в голову лезут мысли, которые ты стараешься прогнать и в паникеназываешь идиотскими, но чем дальше, тем больше привыкаешь, а там и начинаешьнаходить резон… Вот ты обмолвился про свою деловую стервочку… Скажи честно –никогда не хотелось ее пристукнуть? Хотя бы разочек посещали вздорные мысли?Только честно.

– Было, – неохотно признался он.

– Вот видишь, – торжествующе сказала Ирина. – Иэто при том, что она тебя сроду не терроризировала. Судя по тому, что я от тебяуслышала, вполне нормальная баба. И все равно порой на тебя накатывает… Что ужобо мне-то говорить? Если отвлечься от всего этого, – она дернулабриллиантовое ожерелье, и оно тут же отозвалось острым сверканьем, – иотрешиться от «мерседесов» и шлянья по Канарским островам – право слово, жизньмоя ничем не отличается от бытия замотанной ткачихи с запойным муженьком.

– А развестись?

– Родик… – сказала она с мягкой укоризной. – Ничего ты,я смотрю, не понимаешь. Сама не догадалась, ждала, когда ты в моей жизнивозникнешь и подкинешь идею… Не в деньгах дело. Он же меня пристукнет, скот.Чужими руками. Для него это будет так выглядеть, словно итальянская «стенка»вдруг свихнулась и из дома сбежать собралась. Ты бы стерпел, вздумай твоиджинсы без спросу из дому сбежать? Вот, а по его разумению – это будет то жесамое. Да и потом, жалко – я ведь в фирму тоже вложила определенное количествосерого вещества, вот только отсудить свою долю законным образом не смогу, мы жене в цивилизованной стране, в самом-то деле. Бандитов нанимать – чревато, нет уменя таких знакомств. Дай сигаретку… Спасибо. Так вот, взвесь и оцени сам… – Ееголос звучал невероятно серьезно. – Он с определенного момента форменнымобразом деградирует. Пьет больше, чем работает, уже несколько раз срывалисьвеликолепные сделки – из-за того, что мотался в непотребнейшем состоянии вместотого, чтобы явиться трезвым и максимально собранным. Если так и дальше будетпродолжаться, дай бог нажитое уберечь, не говоря уж о приумножении, –партнеры недовольны, конкуренты не дремлют, сотруднички поневоле разболтались.Это о чисто деловых аспектах. А дома, где приват лайф – давно уже сущий ад.Могу тебя заверить с полным знанием предмета: когда набирают полную горстьсвежайшей черной икры и от души размазывают тебе по физиономии, это ничем неотличается от вонючего кирзового сапога, которым охаживает жену по загривкупьяный слесарь… С точки зрения жены. Что стебать подтаскивать, что стебаныхоттаскивать… – В голосе появился нешуточный надрыв. – На той неделе,скотина, когда ничего не смог, спьяну начал мне вибратор пихать, да еще навидео заснять собирался… Еле отбилась.

Ее передернуло. Родион прижал ее к себе, искренне жалел, нов то же время в глубине сознания поганым червячком ворохнулась радость от того,что не он в этой жизни самый затюканный…

– Словом, никчемнейшая тварь, и это во мне не оскорбленнаягордость говорит, все так и есть, если рассудить логично. Ты же сам наблюдалисход из кабака. Черт, да меня десять раз могли в машину затянуть, попались бысерьезные ребятки, и за револьвер не успела б схватиться… И вытаскивали быпотом из Шантары. А он на скамеечке дрых… Думаешь, горевал бы потом? Налакалсябы, благо повод вроде бы респектабельный, и быстренько повел бы под венецкакую-нибудь телушку с ножками от ушей…

– А это трудно – его прихлопнуть? – спросил Родионнеожиданно для себя.

– Самое смешное – не так уж и трудно. У него главный офис –в одиннадцатиэтажке на Кутеванова, знаешь, где магазин со штатовскими джинсами?Охраны там почти никогда и не бывает – мы ж крутые до полной невозможности, всесхвачено, за все заплачено, и надо признать, что дорогу он пока никому неперебегал, никого не кидал, так что поводов для боязни за свою шкуру нет… Естьеще другой офис, на Маркса, вот там полный набор мордоворотов в камуфляже – нотот для представительства, иногородних партнеров туда возят, чтобы видели: все,как у людей, дверь титановая, секьюрити при каждом унитазе, чтобы оттудаИхтиандр с бомбой не вынырнул… А на Кутеванова – проходной двор. Иногда так иподмывает – нацепить парик, алиби обеспечить – и нагрянуть в гости… Я не шучу,Родик, честное слово… Даже знаю, где пистолет с глушителем достать.