Появился румянец, с виду она чувствовала себя лучше, но почему в глазах плотной дымкой витала грусть, Юмину еще предстояло разобраться.

– Я снова к вам со своими дурацкими вопросами.

Юмин попытался рассеять туман грусти, но, как ему показалось в следующее мгновение, этот путь был тщетен уже на корню идеи. Лада вновь промолчала. Что чувствовала она в этот момент? Юмин не мог понять. Только глубокий туман печали окутывал ее глаза, и следователь предположил, что Лада находится под действием препарата.

– Я ходил к вашей сокурснице, – начал следователь, внимательно наблюдая за девушкой. – Она передавала вам привет.

– М-м-м, – промычала Лада.

Юмину не в первый раз приходилось разговаривать потерпевших, которые получили психологическую травму. В медицинском заключении, которое прислали следователю по электронной почте, было указано наличие дезориентации, а также повышенная тревожность в присутствии противоположного пола, сопровождаемая волнением и молчаливостью. Этот синдром присущ выжившим жертвам, которых что-то потрясло. Однако Лада не казалась Юмину чересчур потрясенной. Он знал, что у нее есть опыт работы с такими же пациентами, как она, и когда она встала на их место, вполне возможно, в ее сознании случился диссонанс.

– Процедура опрашивания очень выматывает, но лишь так мы сможем вам помочь. Без нее нельзя обойтись.

– Я знаю, – наконец отчужденно ответила девушка. – Я знаю…

– Любите музыку?

Девушка кивнула. Юмин обрадовался тому, что наладил контакт с потерпевшей. Теперь дело оставалось за малым – получить от нее ответы, которые помогут следствию.

– Я вот люблю старый рок и рок-н-ролл, – расслабившись, Юмин решил вести себя по-дружески с Ладой.

Не потому, что девушка напоминала ему о покойной невесте. Этот метод был абсолютно неправильным с точки зрения профессионализма. Другой следователь сказал бы, что Юмин не профессиональный сотрудник полиции, а некий консультант. Но майор понимал, что правильнее искать и пытаться ухватить настоящий крючок в бесчисленном количестве муляжей.

– Элвис Пресли, Бадди Холли, Джон Леннон…

– Боб Дилан, Пол Маккартни, – внезапно подхватила Лада. – У вас хороший вкус.

Следователь понял, что именно здесь находится тот самый рычаг, который позволит ему достичь главной цели.

– Мне приятно, что молодежь слушает такое.

Лада сразу же переменилась в лице. Снова появились безразличие и грусть, а глаза потухли еще сильнее, чем прежде.

– Хорошая музыка сейчас редкость.

Стараясь как можно мягче поддерживать разговор, Юмин пытался добиться расположения девушки. Пускай достаточно изощренными способами.

– Сложно найти клад среди мусора, – согласилась Лада и вновь отвернулась к окну. – Очень сложно.

Ниточка, за которую позволила ухватиться Лада, была очень ценна для Юмина. Однако тянуть за нее слишком сильно было непростительной роскошью. Нужно было действовать осторожно, откинув все ненужные рычаги давления и не прибегая к методам, которые могли отодвинуть Юмина от цели на много ступеней назад.

– Я могу принести вам плеер, записав туда лучшие синглы, по моему мнению.

Девушке, кажется, понравилось предложение следователя. Повернув голову, Лада вопросительно посмотрела на майора.

– Правда?

– Конечно, – мягко ответил Юмин. – Это же не запрещено правилами больницы?

– Не знаю…

– Если запрещено, то я поговорю с доктором Лаптевым, чтобы он разрешил вам пользоваться этим маленьким устройством.

– Спасибо, – робко поблагодарила Лада. И в следующую же секунду спросила: – Так с какими «дурацкими» вопросами вы ко мне пришли?

Юмин улыбнулся. Сладостный привкус победы над страхом девушки заставил майора почувствовать себя тверже и увереннее. Лада хотела помочь следствию, а по словам декана и ее подруги, она была ответственной девушкой с добрым сердцем. Это значило одно для следователя: ее цель тождественно равна его цели, что не могло не приводить в восторг уже заранее.

– Как уже сказал, я был в университете и разговаривал с вашей подругой. – Майор заметил, как Лада невольно сжала руки в кулаки, и запомнил эту реакцию на свои слова. – Стандартная процедура для сверки показаний свидетелей, – отчужденно пояснил он, словно описывал утренний ритуал умывания и чистки зубов.

– И как? Все сходится?

– Несомненно. Время идет, и чем дальше оно ускользает от нас, тем сложнее поймать преступника. Поэтому, я полагаю, вы сможете сейчас ответить на мои дурацкие вопросы, обратившись к своим воспоминаниям?

Пока девушка решала, сможет ли она дать показания и ответить на вопросы следователя, Юмин достал из внутреннего кармана пальто небольшой блокнотик. Заметив испуганный взгляд девушки, он поспешил уточнить:

– Вы же не против?

– А разве у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть. Даже когда вы думаете, что уже слишком поздно.

Девушка робко, словно с усилием, развернулась на стуле и, сложив руки так, как будто собирается мять комок глины, едва заметно кивнула.

– Расскажите мне, почему вы решили работать волонтером?

– В институт пришел запрос на волонтерство в клинику. Студентам объявили об этом и начали набор желающих.

– И вы вызвались добровольцем?

– Да, – нервно сглотнула Лада.

Юмин пометил в блокноте, что ответ на этот вопрос совпал со словами как минимум двух человек.

– Сколько всего было волонтеров?

– Пятеро, – незамедлительно ответила Лада.

– Включая вас?

Девушка кивнула.

– Но остались работать потом только двое?

– Не то чтобы мы работали за «спасибо». После практики нас перевели на полставки.

– И при этом вы работали полные часы?

– Да.

– Кощунство какое, – пробурчал себе под нос Юмин, хотя на самом деле так не считал.

Многие волонтеры переводятся на полставки, если учатся на дневном отделении. Либо же их вызывают на полные выходные. Практика надежна, как скала, однако Юмин решил поддержать девушку.

Лада продолжала сидеть в ожидании нового вопроса, нервно теребя штаны.

– Почему из пяти волонтеров остались только двое?

– Эмоциональный фон таких заведений очень сильно влияет на восприятие здоровых людей, – протараторила Лада.

Это показалось Юмину странным. Ее подруга говорила то же самое, как будто эта фраза была предварительно заучена.

– Но вы же и учитесь для того, чтобы помогать больным людям.

– Да, но не все выпускники медицинских вузов могут продолжать свою карьеру.

– Хорошее замечание.

Следующим пунктом Юмин записал в блокнот: «Сознательно согласилась на работу в больнице, никто не принуждал к конечному выбору».

– Значит, вы осознавали, с кем будете работать?

– Типа того, – выдохнула она. – Еще что-то?

– Да.

Следователь чувствовал, что Лада устает от однообразных вопросов, и, как бы она ни была рада ответить на них, все равно в воздухе ощущалось нарастающее напряжение.

– Как хорошо вы знаете свою подругу?

– С первого курса. Мы живем… – Лада осеклась, – жили в одной комнате.

– И вы всецело доверяли ей?

– Да.

Юмин записал в блокнот: «Подруга = правда».

– И никогда не замечали за подругой ничего странного?

– Нет. Мы были очень близки.

– Насколько близки?

– Очень.

Горечь печали в голосе Лады прожигала сердце Юмина. Очередная запись в блокноте гласила: «Подруга вне подозрений».

– А что скажете про декана?

– Хороший преподаватель.

– И все?

Лада несколько раз моргнула, как будто не совсем поняла вопрос. Но майор знал, что Лада уже не в совсем юном возрасте, она искусный собеседник.

– Что вы хотите услышать от меня?

– Ответы, которые вы посчитаете нужными дать мне.

Лада и Алексей понимали, что находятся в одной лодке, дрифтуя на больших волнах сомнений. И им ни в коем случае нельзя было раскачивать эту лодку. В противном случае кто-то из них выпадет за борт, поставив под сомнение правильность выбора компаньона.

– Мне нечего сказать про декана, потому что я не общалась с ним.

– А с другими участниками волонтерской акции вы были знакомы?

– Нет, – отрицательно покачала головой девушка. – Они были с других курсов.

Появилась новая запись в блокноте следователя: «Университет исключается».

– Хорошо, Лада. Вы прекрасно справляетесь с моими дурацкими вопросами.

Девушка робко улыбнулась. Юмин прекрасно понимал, что даже маленькая похвала поможет растопить махонький миллиметр льда, и он постепенно таял между ними.

– Если вам станет сложно отвечать на вопросы, скажите об этом.

– Ладно…

Юмин попытался сосредоточиться, потому что задавать следующий вопрос в лоб было рискованно.

– Сейчас будет очень дурацкий вопрос. Готовы?

Лада слегка кивнула. Безусловно, девушка не была готова к вопросам о том прошлом, которое накрыло ее память темной мантией скорби и страха.

– Расскажите, что вы помните из того дня?

Лада сжала губы в тонкую ниточку. Юмин заметил, что в ее зеленых глазах мелькнула искра ужаса. За стенами палаты послышались вопли душевнобольных людей. Некогда приятная атмосфера стала удручающей, покрылась каплями грусти.

– Я пришла на смену. Был выходной день в институте, поэтому, по договоренности, мы работали весь день с двумя перерывами.

Юмин внимательно слушал девушку, но старался не смущать ее прямым зрительным контактом.

– Я пришла к восьми утра вместе с подругой. Мы переоделись и начали первый обход.

– Было ли что-то странное в тот день?

– Нет. – Лада твердо покачала головой из стороны в сторону, будто пытаясь подкрепить этим жестом свои слова. – Все было как всегда. Злая старшая медсестра,