– Я сделаю тебе подарок на прощание… – голос Барабашки, приглушенный и бесконечно уже далёкий, с трудом пробивался сквозь таинственные какие-то препятствия и барьеры, едва-едва достигая Леркиного подсознания… Лерка уже, не столько слышала, сколько ощущала этот хорошо знакомый ей призрачный голос. – Я оставлю тебе… пространственные… не сразу… но ты… очень осторожно…

– Не надо мне никаких подарков! – вновь закричала Лерка, захлёбываясь от слёз. – Ничего мне не надо! Только не оставляй меня, слышишь?! Я не смогу жить без тебя, просто не смогу жить! Возьми меня с собой, туда, к вам! Возьми, пожалуйста!

– Это невозможно! – Голос Барабашки был уже совсем тихий, почти неразличимый. – Я б этого очень хотел, но это невозможно. Ты бы не смогла у нас, а я… я…

Голос Барабашки, уже совершенно неразборчивый и почти что не воспринимаемый, медленно таял в таинственных глубинах Вселенной, и Лерка не услышала, а, скорее, просто уловила, как дуновение ветра, самые последние слова своего уходящего друга…

– Прощай, Лерка! Прощай навсегда!

– Не исчезай! – отчаянно завопила Лерка, всё ещё надеясь на что-то. – Я не смогу без тебя! Я… я люблю тебя! Слышишь, я тебя люблю!

До ушей Лерки донёсся вдруг какой-то странный звук, так, будто где-то, совсем рядом, откупорили огромную бутылку шампанского… и одновременно с этим яркая голубовато-зеленоватая вспышка на одно короткое мгновение ярко озарила комнату…

– Барабашка! – тихо, с тревогой и надеждой в голосе прошептала Лерка. – Барабашка, ты ещё здесь? Ты где, Барабашка?!

Замолчав, она напряжённо ожидала ответа и уже знала, что ответа не будет, что всё уже в прошлом… навсегда в прошлом…

– Барабашка! – закричала Лерка что есть силы, содрогаясь от горьких безутешных рыданий. – Барабашечка!

Мерно тикали старинные часы-ходики на стене напротив… на улице же тёплый майский день постепенно превращался в такой же тёплый и приятный майский вечер… и всё вокруг было как всегда… всё, кроме одного…

Барабашки больше не было рядом с Леркой…

День тот же. Вместо эпилога

Когда мать вернулась домой и вошла в комнату, Лерка всё ещё лежала на диване, уткнувшись лицом в мокрую подушку, и тихо плакала. Некоторое время мать молча стояла у двери и смотрела на плачущую дочь. Потом, подойдя к дивану, села рядом.

– Что-то случилось? – осторожно спросила она. – Почему ты плачешь?

– Он ушёл, мама! – вскинув от подушки зарёванное лицо, Лерка повернулась в сторону матери, ухватила её за руку. – Он ушёл от меня, понимаешь ты это! Он бросил меня, навсегда бросил!

Лицо матери словно окаменело, резко выступили желваки на скулах. Некоторое время она молчала, сжимая руку дочери.

– Значит, ты уже всё знаешь… – медленно, словно через силу, проговорила мать, глядя куда-то поверх головы дочери. – Кто тебе сказал?

– Что сказал, ма? – Лерка уже больше не плакала, большими настороженными глазами она смотрела на мать. – И что такого я уже знаю?

– Погоди!

Теперь мать тоже смотрела на Лерку, их взгляды встретились на мгновение, потом мать снова отвела взгляд.

– Я, наверное, не совсем тебя поняла! – торопливо проговорила она. – Кто ушёл? Кто тебя бросил? Толик?

Лерка почему-то даже не удивилась, что мать знает о Толике, не до того ей было сейчас…

– Барабашка, мама! – В голосе Лерки вновь зазвенели слёзы. – Он ушёл, понимаешь ты это?! Навсегда ушёл!

– О, Господи!

Немного вынуждено, но, тем не менее, с явственно выраженным облегчением, мать рассмеялась и, приобняв Лерку за плечи, прижала её к себе.

– Какая же ты у меня ещё маленькая!

– Я не маленькая, ма! – Лерка сделала слабую попытку высвободиться из материнских объятий, но потом почему-то передумала это делать. – Мне уже пятнадцать лет!

– Уже? – мать вновь негромко рассмеялась. – Да тебе всего лишь пятнадцать лет, глупенькая! Счастливый возраст!

– Ага! – сказала Лерка грустно. – Очень счастливый!

Мать ничего не ответила, и так они сидели некоторое время рядышком. Потом мать вздохнула и, отпустив Лерку, встала.

– А я принесла тебе подарки!

Вытащив из сумки какие-то свёртки и пакеты, мать положила всё это на стол.

– Не желаешь взглянуть?

– Спасибо, ма! – безо всякого выражения отозвалась Лерка. – Я потом взгляну, ладно?

– Ладно! – сказала мать тоже без всякого выражения. – Взгляни потом.

Она пошла было к выходу, но Лерка, вскочив с дивана, догнала её, обняла за плечи.

– Ты что, обиделась?

– Вовсе нет!

Мать снова повернулась в сторону Лерки.

– Знаешь, Лерка, – проговорила она, глядя куда-то поверх головы дочери, – я давно хотела поговорить с тобой о…

Не закончив фразы, мать замолчала. Лерка тоже молчала и ждала продолжения.

– Просто ты уже достаточно взрослая, чтобы… – мать снова запнулась и замолчала. – Ну, просто ты имеешь право узнать, наконец, что…

– Не надо, ма! – тихо и как-то по-особенному нежно проговорила Лерка. – Не надо мне сейчас ничего говорить!

Она вдруг заметила, что стала уже вровень с матерью, даже чуть выше её… мать показалась вдруг Лерке совсем маленькой и какой-то беззащитной, что ли…

– Не говори ничего, – повторила она и осторожно дотронулась до материнской руки. – Совсем ничего не говори! Не надо!

– Ты думаешь? – как-то совершенно растерянно спросила мать. – Ты думаешь, не надо?

– Уверена!

Мать вздохнула. Казалось, что она всё же хочет что-то сказать, но в то самое время в дверь позвонили.

– Я открою! – сказала мать с облегчением и вышла.

Пока Лерка ломала голову, кто же там может быть, в комнату вошла… Любка.

– Бубличек! – радостно проговорила Лерка, подходя к подруге. – Ты?!

– Я… это… – Любка шмыгнула носом и протянула Лерке огромную коробку конфет, перевязанную ленточкой, из-под которой виднелся ещё и флакон каких-то духов. – Поздравляю с днём рождения… желаю, как говорится…

– Бубличек! – Лерка вдруг бросилась Любке на шею. – Как же я рада тебя видеть! Ты даже не представляешь себе, как я рада тебя видеть!

– А меня?

Лерка подняла голову.

В дверях, за спиной Любки, стоял Толик в каких-то несуразных тёмных очках.

– Ты? – скорее удивлённо, нежели обрадовано проговорила Лерка.

Толик несколько театрально пожал плечами.

– Ну, если я скажу, что это не я – ты же всё равно не поверишь! Поэтому, спешу признаться: это и в самом деле я! – он вдруг вытянулся по-военному и даже каблуками прищёлкнул. – Отдаю себя в полное ваше распоряжение! Подарка нет, извини!

– Ничего! – Лерка продолжала внимательно смотреть на Толика. – А очки зачем? Из-за «фонарика»?

– Точно! – Толик вздохнул. – Яркий очень!

– Ничего! – сказала Любка язвительно. – До свадьбы заживёт!

– Вопрос: до чьей свадьбы?

Толик подошёл к зеркалу и, сняв, наконец, очки, принялся в него смотреться.

– Красивый, красивый! – съязвила Лерка. – А шрамы мужиков только украшают, тем более – полученные в