– Добрый день, лорд. Господин? Простите, не ведаю вашего звания.

– Можно просто Оберон, – он спешился и отдал своим людям бытовые указания.

– Чувствую, не стоит мне радоваться вашему приезду, – ухмыльнулась Грета.

– Отчего же? Я к вам вино попробовать. Сказы о нем ходят невероятные.

– Невероятнее, чем ваше появление?

– Хорошо, Грета, – ответил Оберон. – Не буду вам врать. Пришел выгонять вас. Перевести в ближайший город и устроить там работать.

– Работать? – нервно засмеялась Грета.

– Приказ короля.

– И на какой же закон король опирается? А говорят: не тиран. Свободу дал купечеству. Не будет больше в стране несправедливости.

– Я не могу толковать решения его величества.

– Зато я могу. Отпустил. Дал время. А потом притопил, чтобы больнее было.

Оберон подошел ближе, и Грета вспомнила, какой чудной цвет глаз у него. Такие светлые, почти прозрачные от лучей солнечных. Заново поняла всю необычность западника.

– Устали с дороги? Может, перед тем как выгнать, со мной отобедаете?

Оберон так прелестно смутился, и Грета вновь пожалела, что не встретила его раньше.

“Ну почему? Почему этот человек не появился во Флидаберге, когда был жив ее отец? Когда не было в жизни столько сложностей? Скука была. Одиночество было. А пропасти не было. И полюбить бы могла благородного рыцаря. А что теперь?”

– Буду рад составить вам компанию, – поклонился Оберон, а Грета дала указание служанке.

Стол накрыли в огороде возле мельницы. Садовые ягоды огораживали их плетеные кресла, а небольшой льняной навес скрывал от палящего солнца. Оберон сидел и рассматривал пасеку, которую обустроили Грета с медведем, как только приехали.

Подали салат, немного моллюсков, что привезли рыбаки местные. Хлеба свежего и соусов на любой вкус: от медового до жгучего. Грета обедала. Сама про себя думала, что делать теперь, раз дотянулся Верн своими лапищами. Как посмел без причины отобрать все, что сама построила? Оберон же к угощениям едва прикасался, даже перчатки из ягнячьей кожи не снял. Все в основном рассматривал и сорванную по пути розу в пальцах крутил.

Оторвавшись ненадолго от своих размышлений, Грета заметила, как пчелы, коих было в саду великое множество, все ближе и ближе к нему подбираются. А самые бойкие садятся осторожно на волосы и сидят. Не много, но необычно это. Не враждебные, скорее ласковые. А с чего такое поведение?

– Быть может, десерт подать? – спросила Грета.

Оберон улыбнулся и слегка кивнул. Несколько пчелок вспорхнули и обратно пристроились. Грета попросила подать травяной отвар и немного розового варенья.

– Вином не буду вас поить, – улыбнулась она, – наверняка пробовали. А вот варенье у нас чудесное.

– Благодарю.

Оберон попробовал немного. Опять не снял перчатки, отчего Грета коварно приподняла бровь и ветром опрокинула его чашку. Отвар, переполнив пиалу с вареньем, вылился сладкой массой на пальцы Оберона, а тот не шелохнулся.

“Черт! Ведь горячо. Должно быть горячо!” – растерялась Грета.

– Позвольте вас выручить, – она взяла салфетку и обошла стол, чтобы помочь гостю. – Снимите перчатки. У вас, должно быть, ожог. Надо обработать.

– Не стоит беспокоиться. Это просто вода.

– В любом случае, нужно почистить…

– Нет! Не нужно. Вы не могли бы сесть на свое место?

– Хорошо, – Грета вернулась в кресло и крепко задумалась.

Оберон тщательно стер с рук варенье. Был не то чтобы недоволен, как-то напряжен. Не от боли. Что-то иное вызвало в нем эта ситуация.

– Простите, Грета. Я довольно грубо вам ответил. Просто… Обо мне не нужно заботиться. И лучше не подходить. Если понадобится, я сам к вам приближусь.

– Как тогда с шубой? – спросила Грета.

А сама вспомнила, что и тогда он был в перчатках. Хотя в верхнюю одежду не облачен. И когда арестовывал ― тоже.

“Может, у него руки изуродованы? Как у меня шея. Я же ее платком на всякий случай прикрываю”.

Шея, к слову, от ожогов оправилась. Остался только след безобразный, прямо под кольцом. Если и снимет ошейник, на всю жизнь уже он на теле отпечатался.

– А что дальше? – спросила Грета. – Кто здесь будет хозяйствовать? Тоже всех выгоните?

– Нет. Поставим управляющего.

– И кого? А как быть с дедом Фроди? Мельница его ведь. И с вином дело он затевал. Из-за того, что со мной связался, накажете?

– За оборотня просите? – с любопытством посмотрел на нее Оберон.

– Ну и что, что оборотень. Мне оборотни не враги. И никогда ими не были. А то, что с королем не свезло, так со всеми случается. Наш маг тоже тот еще уродец был.

– Короля оскорблять нельзя, Грета. Или вы меня провоцируете?

– Даже не думала, – засмеялась она.

– Я поставлю управляющим деда Фроди. Раз вы просите.

– Спасибо.

Она махнула одной из служанок, и та поспешила убрать со стола. Оберон смотрел на Грету внимательно, и взгляд этот ласковый все больше смущал. Однако, по всей видимости, не одну ее сбивало с толку неестественное молчание, потому что Оберон вдруг встал. Бросил, что ждет через час с вещами, и пошел к своим людям.

Добравшись до небольшого городка оборотней, Оберон снял Грете комнату у приятной на вид старушки. Поставил перед фактом, что оставляет колдунье немного монет, чтобы не померла с голоду, пока получит первую оплату. Устроил ее помощницей в какой-то часовой лавке. Грете были совсем не интересны указания западника, но он настойчиво рассказывал, как и где она теперь проведет ближайшие годы. Предупредил, что указом короля запретил ей помогать, потому никто ей денег не передаст и обратно не пустит. Одна она теперь. Опять одна.

Грета вздохнула, а Оберон все никак не уходил. Комнатка была совсем маленькой, с низким потолком, и, если Грету высота вполне устраивала, западнику пришлось пригнуться, отчего он нелепо упирался в потолок, но не уходил.

– Может, вы присядете, – не выдержала его искривления Грета и махнула рукой в сторону кровати.

Из мебели вообще была только кровать. Тумбочки не имелось, а небольшая лампадка – единственное освещение – крепилась прямо к стене. Шкаф, хозяйка сказала, находится где-то в общем коридоре, потому что большой, один на всех и не нечего тут стесняться. Грета опять вздохнула.

– Нет, благодарю. Вы очень любезны. Особенно, если учесть насколько много я вам приношу неприятностей, – ответил наконец Оберон.

– Так это не вы, – ответила Грета. – Мой отец служил королю. Я прекрасно понимаю, что такое служить королю. Каким бы он ни был.