Правда, потом…

— Почему он не женился на ней в пылу увлечения, когдаовдовел?

— Потому что начал узнавать ее истинный характер.

— И захотел возобновить прежние отношения с вами?

— Он тянулся ко мне, — согласилась она. — Но я не моглавернуться на его условиях. Я уважала его как отца моего ребенка, а узнав, чтоон спутался с этой женщиной… Не знаю, как объяснить, Дональд, что-то во мнеумерло. Я видела в нем только друга. Я сочувствовала ему, понимала, пожалуй,больше, чем любая другая женщина в его жизни. Он мне нравился. Но вновьзапылать страстью… Нет, на такие чувства меня теперь не хватит.

Ведь один раз я уже прошла этот круг до конца… Если бы онзахотел жениться на мне, как только я вернулась, я пошла бы под венец в ту жеминуту. Увы, он опять был несвободен. История начиналась сначала. Я не хотелаопять свиданий украдкой, постоянной лжи, тайной связи, а потом… быть может,новой беременности…

Трудно объяснить, как я воспринимала его теперь, не менеетрудно — как воспринимал меня он.

— Был он агрессивен, пытался вновь завязать близкиеотношения?

— А как же, конечно.

— Не вполне понимаю, ваше «конечно».

— Он очень чувственный мужчина, и какой! Я ему нравилась, унас интимные воспоминания, и было бы противоестественно, если бы он повел себяиначе.

— Но вы не уступили.

— Нет. Дружба, сочувствие, понимание — пожалуйста, но…тайными утехами я сыта по горло. Я не могла идти на такой риск — произвести насвет еще одного ребенка с отметкой безотцовщины.

— Иными словами, вы предложили ему освободиться от Бернис иповести вас к алтарю?

— В общих чертах что-то в этом роде.

— Лучшего кандидата на лавры убийцы не придумаешь…

— Полагаете, они предъявят…

— Предъявят. Вне всяких сомнений.

Я помолчал, взвешивая сложившиеся обстоятельства иприглядываясь к ней.

Какое-то время она под моим взглядом сохраняла внешнююбесстрастность. — Потом вдруг сказала:

— Хватит, Дональд. Случалось, мужчины меня мысленнораздевали. И вот новости: вы меня мысленно препарируете. Хватит.

— Люблю изучать, какие колесики вертят стрелки нациферблате. Я пытаюсь сложить головоломку: ваш сын — это ваш сын?

— Никакой головоломки тут нет. Он мой сын. Теперь я живу длянего.

— Точно так я себе и представляю ситуацию. Иначе у васзавязался бы другой роман, как только закончился с Даулингом. Вы стали матерью,поглощены своим материнством.

— Собственно, почему мы должны это обсуждать в данныймомент?

— Потому что сейчас я дам вам совет, и вы ему последуете.

— Какой же?

— Вы угодили в тупик. Пойти в полицию и рассказать все какесть — значит увязнуть в этой истории по уши и заполнить своей особой первыеполосы всех газет, поставить сына под прожектора всеобщего любопытства.

В глазах ее отразился панический страх.

— Нет, Дональд, нет, — взмолилась она.

— Но если вы не обратитесь в полицию, — продолжал я, —сыграете им на руку. Они дознаются, кто должен был поселиться в мотеле «Плавайи загорай» под именем миссис Оскар Л. Палмер.

Она кивнула.

— Если вы скроетесь, это расценят как бегство, а бегство —почти доказательство вины.

— Дональд, зачем вы сводите меня с ума?!

— Хочу убедить вас в полезности моих советов.

— Ну так, может, дадите такой, который сработает?

Да, вы тщательно проанализировали ситуацию и доказали, что яв тупике. И мне лучше пребывать в параличе, пока луч полицейского фонарика невыхватит меня из тьмы на публичное обозрение. Тогда… тогда судьба моего сынанепоправимо испорчена.

— Не обманывайте себя, Айрин, — сказал я. — Рано или поздноимя вашего сына всплывет. Существенно, однако, всплывет ли оно как имянезаконнорожденного сына подозреваемой в убийстве особы… Рекомендую вамследующую линию поведения. Да, вы были в мотеле. Да, вы должны были встретитьсяс Даулингом. Вас волновали проблемы, связанные с благополучием вашего сына. Даулингоказался мертв; предположительно убит. Вы бросились искать телефонную будку,чтоб вызвать полицию. Но полиция появилась раньше, чем вы успели позвонить. Ивы подумали, что им уже известно об убийстве.

— Откуда мне могло быть известно, что им известно?

— Полицейская машина проехала к мотелю мимо вас.

— Но я не видела…

— Полицейская машина проехала к мотелю мимо вас, — повториля твердо.

Некоторое время она колебалась. Потом сдалась:

— Да, Дональд.

— В сложившихся обстоятельствах ваш сын подвергаетсяопасности. Где он?

— Я никогда и никому не называла этот адрес.

— Прекрасно, — похвалил я. — Стойте покрепче на своихрубежах, и завтра любой желающий сможет узнать адрес вашего сына, если непоскупится заплатить за утреннюю газету.

— Он в «Доме Осгуда». Вернее, сейчас владелица дома миссисОсгуд. Она наследовала его после смерти мужа.

— Где это?

— В горах. Одиннадцать миль от Баннинга.

— Где поблизости может поселиться приезжий?

— В каком-нибудь мотеле в Баннинге. Ближе ничего нет.

— Под каким именем записан там ваш сын?

— Герберт Аддис.

— Он живет под вашим именем?!

— Да.

— Ага, вы обезумели от страха за жизнь сына! Отправляйтесь вБаннинг прямо сейчас. Убит его отец. Вам кажется, что злоумышленник метиттеперь в сына.

— Зачем? — поразилась она.

— Черт побери! Не спорьте со мной! Вы ведь не знаете, покакой причине убит Даулинг. Не исключена возможность, что убийца в приступеревности охотится теперь и за вашим сыном. Как раз в этот самый час преступникможет спешить в Баннинг…

— Дональд, прекратите! Слышите? Немедленно прекратите!..

— Делайте, что я говорю! Вы взвинчены. Вы на грани истерики.Вы тревожитесь за своего сына. Естественно, вы едете к нему. Немедленносадитесь в машину и отправляйтесь. Зарегистрируйтесь в мотеле под собственнымименем. Укажите номер машины, уж позаботьтесь об этом. Словом, вы хотите бытькак можно ближе к своему ребенку. Полиция, узнав о вас все подробности, лиховас найдет. Впрочем, вряд ли в ближайшие двадцать четыре часа, разве кто-нибудьим донесет. Да и тогда они не сразу кинутся в погоню…