стояла, прижав сжатые кулачки к груди и не мигая, смотрела поверх пожарища — лицо её выражало крайнюю степень страдания, глаза были широко открыты, по щекам текли слёзы, оставляя светлые полоски на её чумазых щеках. Губы её дрожали.

— Агнюш, ты чего?! — подбежал к ней Андрей, — что случилось?!

— Они все здесь… — прошептала она, — 38 душ…

— Кто, они? Где?

— Здесь, — она показала на струйки дыма, вьющиеся над пожарищем, — я их вижу.

Она подняла на него полные слёз глаза:

— Их сожгли, здесь. Живьём, всех. И детей тоже….

Андрей молча, теряясь в страшных догадках, перевёл взгляд на пожарище. Потом обратно, на Агнию.

— Андрей! — вдруг страшным голосом заорал от пожарища Паша, — иди сюда!!!

И добавил замогильным голосом:

— Один иди. Она пусть там останется. Не надо ей смотреть на это…

Андрей подбежал к тому месту, где, понурив голову, стоял танкист. Посмотрел вниз, туда, куда смотрел Пашка. Ноги подкосились и потемнело в глазах: в двух метрах от края пожарища, среди тлеющих головёшек лежало маленькое, скрюченное и обгорелое тельце ребёнка. А рядом ещё, и ещё. Много тел — взрослые, дети. Приторно и тошнотворно пахло горелым мясом. Андрей почувствовал страшный позыв тошноты, обернулся на Ангела. Она стояла там же, и в той позе, в которой он оставил её минуту назад.

Паша повернул к нему своё лицо, хотел что-то вымолвить, и не смог: губы у него самопроизвольно кривились, прыгали. Наконец, совладав с собой, он решительно шагнул к танку. Ни говоря ни слова, Андрей пошёл следом.

— Их загнали сюда, — дрожащим голосом сказала Агния, глядя сквозь Пашу с Андреем, — заперли. И подожгли сарай со всех сторон. 38 человек, из них 7 детей. Их души ещё здесь. Вот они, я их вижу. Она показала пальцем в сторону пожарища.

Андрей и Паша уставились в то место, куда она указывала пальцем. Ничего не увидели, только лёгкие струйки дыма от догорающих головёшек поднимались в тусклое ноябрьское небо.

— Это их фашисты, да? — Агния смотрела на Андрея мокрыми от слёз глазами.

— Больше некому, кто же ещё? — Андрей не узнал свой голос.

Постояли, помолчали, потом Паша хлопнул Андрея по плечу:

— Поехали, лейтенант. Тут мы уже ничего не можем сделать. Поехали дальше. Если наткнёмся на фашистов, — он смачно сплюнул в сторону, — вот тогда и посчитаемся.

— Я тоже, — девушка повернула к ним своё заплаканное лицо, — я тоже. Буду.

Губы её были сжаты, глаза смотрели решительно:

— Паша! Про пушку ты нам уже всё объяснил, теперь про пулемёт расскажи, что и как.

Паша оценивающе посмотрел на неё, потом на Андрея. Тот кивнул, мол, всё нормально, эта — справится. Паша хмыкнул, и молча полез в люк механика водителя. Вслед за ним, но через башню, залезли в танк и Андрей с Агнией.

Девушка села рядом с Пашей, на место стрелка-радиста:

— Давай показывай. Всё: как стрелять, как перезаряжать.

— Слушай, может всё-таки будет попроще вам обоим в башне? Ты наводишь, Андрюха заряжает, а? И пулемёт там, с пушкой спаренный, есть, если что…

— Паш, ты же сам сказал, что пулемёт тот отдельно от пушки наводить нельзя, что он к ней жёстко прикреплён! Как его наводить-то, через эти крутилки?! И как из него стрелять-то? Да и снарядов к пушке там восемь штук всего осталось! Андрей там и без меня управится! — она обернулась через левое плечо, — Андрюш, ведь справишься?

— А то! — Андрей крутнул маховичок механизма горизонтальной наводки, повёл стволом в сторону.

— А мне нужен пулемёт! — она упёрлась взглядом в танкиста, — мой собственный. Я из него буду фашистов бить.

— Ну, коль так нужен, то вот тебе пулемёт, — он махнул рукой, — только вот целиться из него уж очень неудобно: дырочка вон какая махонькая, — он ткнул пальцем в амбразуру на маске курсового пулемёта. Агния прищурившись, оценивающе посмотрела в действительно очень маленькую амбразуру, поводила стволом пулемёта из стороны в сторону, определяя углы обстрела.

— Ничего, нормально. Уж как-нибудь справлюсь.

Тронулись, проехали километра полтора по разъезженной дороге. Заморосил противный дождик. Внезапно дорога раздвоилась: налево уходила основная, разъезженная, размолотая в грязь, основная дорога, а направо ответвлялась какая-то второстепенная, явно давно неезженная дорожка, почти тропка, едва намеченная между кустов. Качнувшись, танк затормозил на развилке.

— Ну, и куда? — крикнул, обернувшись, Паша.

— А хрен его знает… — почесал в затылке Андрей.

— Эта вроде как хоть куда-то ведёт, — ткнул пальцем в левую дорогу Пашка, — хотя и вероятность на немцев наткнуться гораздо выше.

— Так вроде же решили посчитаться? — Андрей посмотрел в упор на танкиста.

— Ты, вот что, лейтенант, ты у себя в самолёте командуй. Тут дело другое: можно и посчитаться, а можно и… — механик-водитель сдвинув шлемофон, вытер пот со лба, — а можно и самим не за понюх табаку голову сложить. Тут же ведь какой коленкор? У нас один бронебойный остался, забыл? Остальные-то — осколочные. А ну, как впереди танки? Ну, засандалишь ты в них этот единственный снаряд, а дальше? Что, мокрыми подштанниками потом будем отбиваться?

— Тихо, мужчины! Тихо! — вдруг закричала Агния. Она высунулась из люка, прислушиваясь.

— Чего там?

— Да тише вы! — она послушала ещё пару секунд и скатилась вниз, — Паша, быстрее, сюда, сюда! Направо! Там немцы! Много, на танках! Едут по дороге!

Упрашивать Пашку долго не пришлось — танк, низко рыкнув дизелем, резво рванул направо, по едва намеченной тропе. Промчались метров 100, заехали в густой кустарник, скрывший машину от основной дороги.

— Глуши мотор! — Агния толкнула танкиста в плечо. Он, как ни странно, тут же послушался её и заглушил мотор. Теперь, в наступившей тишине, отчётливо был слышен рёв множества танковых моторов, смешанный с металлическим лязгом гусениц. Через минуту, сквозь стволы деревьев, показались первые танки колонны.

— Пантеры…. Одна… две… три…четыре… — считал Пашка. ….одиннадцать… двенадцать… чёрт! Сколько же их там?! Вот попали бы сейчас!

За танками ехали грузовики и бензовозы. Колонну замыкали несколько ганомагов с мотопехотой.

— Бля-я-я…. — Пашка повернулся к девушке, — как ты услышала-то их? Ведь мотор работал!

— Я тоже не слышала. Я почувствовала. Поехали по этой дороге — здесь фашистов точно нет.

Паша беспрекословно ей повиновался и запустил двигатель.

— Да-а-а… видать, здорово им всыпали, коль так спешно они танки перебрасывают, — высказал своё мнение Андрей.

— Ну да, — подтвердил Паша. И танк мягко и осторожно тронулся по едва обозначенной между деревьев тропе…

***

Буквально через полкилометра тропка вынырнула на большую поляну, и откуда-то опять потянуло дымом и гарью. Все вопросы развеялись через несколько секунд, когда они увидели одиноко стоявший забор, а за