Но обидно стало... да.

Других Тейдж у камина выпечкой закармливает, любезничает с ними, комплименты нашептывает — пусть лишь в моем воображении, — а меня, как только видит, сразу все слова забывает, кроме одного: «Лежать». Единственное приветствие, которое у него для меня нашлось.

Гложут меня смутные подозрения, что драконий магистр — родственник нашего Мары, причем не дальний, а самый, что ни на есть ближайший. Лежать… Стоять… Равняйсь… Упал-отдался... тьфу ты, отжался... Прямо близнецы-братья, честное магическое. Или все военные такие... одинаковые?

Настроение совсем испортилось.

— Не каждый раз, — буркнула я, обращаясь к маячившему перед самым носом кусту.

— Что? — удивились откуда-то сбоку.

— Говорю, ползаю я не каждую нашу встречу, — пояснила нелюбезно, принципиально не поворачиваясь в сторону Тейджа. — На завтрак к вам я пришла, если вы еще не забыли.

— Ну что вы, — в голосе магистра появились доверительно-хрипловатые нотки. — Разве такое забудешь? Вы тогда так очаровательно смущались, краснели и просили показать дракона. Он... гм... дракон то есть, обрадовался, можно сказать, воспрял, а вы, обнадежив беднягу, взяли и бесследно скрылись. Уползли, даже не попрощавшись, коварная моя.

Ничего я не уползла. Кто в здравом уме ползком портал создает? Хотя, еще и минута, и, клянусь, попробую. И кстати...

— Я попрощалась.

— М-м-м… Да?

— Да. Просто вы не услышали... Наверное, в силу возраста...

— У меня прекрасный слух, — отчеканили сверху. — Но вы совершенно правы, чтобы моя старческая глухота в дальнейшем не помешала нам общаться и лучше узнать друг друга, я постараюсь не выпускать вас больше из виду. По крайней мере, пока не получу исчерпывающих объяснений. Поднимайтесь!

Объяснения ему понадобились. Да еще и исчерпывающие. А у меня, как назло, голова разболелась. Попробуй в таком состоянии, придумай на ходу эти самые объяснения.

Вдруг отчаянно захотелось домой, в свою безопасную спальню, под одеяло — чтобы непременно нырнуть туда с головой, и подоткнуть со всех сторон. А еще дынного мороженного с орехами, шоколадку, и на ручки. Можно в любой последовательности.

Давно я не испытывала такого желания, пожалуй, лет с пяти. Ровно с тех самых пор, как восьмилетний Ал, не удержав, уронил меня в заросли крапивы. А теперь внезапно размечталась. Чтобы меня подняли, прижали к себе, утешили, заботливо подули на содранные локти и коленки, приговаривая, что скоро все непременно заживет.

Как в детстве.

Вообще-то, я не против трудностей и невзгод. Говорят, они закаляют и все такое. Но вот конкретно сейчас не хотелось никакой закалки. Однако я гордо стиснула зубы и попыталась встать.

Я не собиралась стонать — честно. Думала вскочить на ноги — хорошо, пусть не вскочить, а, придерживаясь за ветку, осторожно подняться, — расправить плечи, надменно задрать подбородок. Не получилось. Спину прострелила резкая боль, я еле слышно охнула……

И моя мечта мгновенно сбылась.

Нет, я не перенеслась в свою комнату и мороженного не получила. Зато меня тут же подхватили на руки, быстро, легко и очень бережно. Прижали к горячему телу, окутывая ароматом свежести, ветра, яростной летней грозы, и взволнованно спросили:

— Райлин?.. Что случилось, девочка моя? Что с тобой?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌Не успела ничего ответить, Тейдж всмотрелся в мое лицо и совсем помрачнел.

— Откуда у тебя этот синяк? — его взгляд почти ощутимо, щекотно, пробежался от лба до скулы. — И тут... И здесь... — брови мужчины грозно сдвинулись. — На тебя напали? Покушались? Где? Кто пос-с-смел?

Низкий голос почти сорвался на шипение, потом — рычание. Зрачки вытянулись и темные глаза затопило расплавленным золотом.

Ой, мамочки!

— Боевики, — сходу сдала наглых четверокурсников, но потом чувство справедливости все-таки взяло верх, и я честно добавила. — Сначала они, на полигоне. Потом уже я сама, когда упала в овраг и покатилась... Ой...

Руки магистра как-то особенно сильно сжались на моих многострадальных боках, и я не сдержалась.

— Достаточно... Потом расскажешь.

Тейдж стиснул зубы и быстро зашагал вперед.

— А.... куда это вы меня несете? — осторожно поинтересовалась через минуту.

— Лечить, кормить и знакомить с драконом, — пояснили мне коротко и совершенно невозмутимо.

— С дра… — я поперхнулась воздухом. — Драконом?

— Да, а что вас так смущает? Вы ведь хотели его увидеть? Дракон тоже жаждет с вами встретиться. Можно сказать, мечтает. Грезит… Особенно ночами… Но это потом, — успокоили меня. — Сначала — в целительское крыло. Лечиться.

И вот тут как-то очень своевременно вспомнилось, что я, скорее всего, уже не в родном Асавайне, а, судя по тому, как уверенно двигался Тейдж, на территории противника, в хостовой драконьей академии. Значит, и целители будут драконьи.

Нет, я конечно, не против, чтобы в меня влили что-нибудь укрепляющее, избавили от ссадин, кровоподтеков, проверили, нет ли вывихов и повреждений. Но ведь начнут осматривать, снимут одежду, и обнаружат на шее, вместе со связкой самых разнообразных амулетов на все случаи жизни, личный жетон, который выдается всякому адепту Асавайна.

А вот это уже проблема.

Хвала Создателю, на полигон мы надеваем простую тренировочную форму, без опознавательных знаков. Брюки, темная, не стесняющая движений рубашка с длинными рукавами и глухим воротом, невысокие сапоги. Такое везде носят. Ни нашивок, ни эмблемы — никаких доказательств, что в славную драконью академию проник вражеский лазутчик. И его нужно немедленно схватить, допросить...

Гм... Ну, схватить-то меня, положим, и так уже схватили. И допрашивать, по всему видно, намереваются с пристрастием. Но пока дракон не знает, откуда я, у меня остается маленький шанс на снисхождение.

— Магистр, — произнесла нарочито бодро, прекратив изображать умирающую лебедь, несчастную, но по-прежнему прекрасную. — А может, не надо к целителям? Зачем их беспокоить из-за нескольких царапин и ушибов? Я уже себя совсем хорошо чувствую… То есть почти хорошо. Правда-правда...

— Это их работа, — Тейдж даже с шага не сбился.

Вот ведь…