— Еще что-нибудь? — выгнул бровь, отрывая парня от изучения схемы, тем самым вызвав явное неудовольствие новенького.

— Много чего, но все это не срочно. Меня время поджимает, верно?

И снова эта треклятая улыбочка. И почему она меня так раздражает?

— Верно, — я кивнул, удерживая взгляд Белого. — Коня тебе уже подобрали, василиски будут готовы лучей через двадцать. Свободен.

Парнишка развернулся и направился к двери. Я же обратил внимание на то, что на спине у стража явно закреплено какое-то оружие. Но разглядеть даже контуры было проблематично. Хм… Странный мальчик.

Весело год начинается. Тьфу.

Еще гномы эти сегодня припрутся. Вот и не сидится им у себя в подземельях. И ладно бы что-то новое — так нет, каждый год одно и то же. Бесконечное нытье! А оно мне надо? Оно мне и задаром, и за аржаны не надо.

— Мой князь! — дверь грохнула о косяк, в проеме показался один из моих законников. — Маркиз Аремар, сир, он…

— Когда и сколько!? — рявкнул я, уже, собственно, понимая, что случилось. Опальный поданный сбежал, и сбежал, скорее всего, наделав максимум шума.

— Пятеро конвоиров, сир, еще четверо ранены, двое едва ли выживут, пол-оборота назад, — отчитался мужчина, не отрывая взгляд от пола.

Мое глухое рычание отразилось от стен и прокатилось по кабинету:

— Искать. Не найдете ублюдка до заката — лично вас отправлю на границу, остальных — по камерам. И кордоны усильте.

Законник сглотнул и тут же скрылся. И кто же у нас крыса? Сам Аремар сбежать не смог бы никогда, значит, ему кто-то помог… Кто?

Я бросил взгляд на оборотомер. Мальчишка и василиски должны были уже счастливо отбыть. Твою мать! Маркиз, скорее всего, попробует добраться до границ, а учитывая любовь бывшего верноподданного ко мне… Останутся от парня одни воспоминания. Выслать им вдогонку еще стражей? Догнать не успеют, так хоть на обратном пути перехватят. Сказано — сделано. Еще и гномы эти… Не вовремя, как же все не вовремя.

Ладно, надо решать проблемы в порядке очереди. Сначала змеи.

Я спустился в подвалы и, миновав камеры, толкнул дверь в подземный лабиринт, капнув на охранку кровью. Заискрилось заклинание, пришел в движение механизм.

Триста лет. Целая жизнь для кого-то, для меня лишь дурной сон. Самонадеянный глупый мальчишка, о чем я думал? Надо было сдохнуть тогда — не мучился бы сейчас. А, к духам грани эту патетику. Не сдох же — значит, это кому-то да нужно.

Под ногами шуршал песок и скрежетали мелкие камешки, на зубах отчетливо скрипела пыль, а из тьмы доносилось рычание, вой, жалкий скулеж и невнятное бормотание. Я чувствовал каждую, но выходить ко мне твари боялись. Еще бы, я их создатель, я их хозяин, могу сделать с ними все, что захочу.

Спустя пол-оборота я наконец-то вышел к сердцам Малеи. Синие? Сегодня они синие? Покопался в памяти, силясь вспомнить, что это означает. Ах, ну да, вчера же была Безымянная ночь — они отдыхают. Пробежавшись глазами по всему контуру, удовлетворенно кивнул. И Бирра, и Варрея, и Рата — все отдыхают. Ни всплесков, ни волнений, ни колебаний. Хорошо. Может, сегодня выдастся спокойный день и будет время на нового стража.

Так, ладно. Незачем оттягивать неизбежное.

Я зажмурился и сунул руку с открытой склянкой в границу. И тут же заорал от боли. Чтоб тебя на хер!

Голову пронзили тысячи голосов, тысячи острых игл чужого сознания.

Терпи, старый больной урод. Терпи. Сам виноват.

Чтоб моим соплеменникам обыкалось за гранью! Надо сосредоточиться.

Громоподобный шум превратился в шепот, и я наконец уловил то, что мне было нужно — мерное биение магии, текущей по артериям Малеи. Нити силы, нити жизни городов.

А вот и он. Пограничный контур. Ни капли не должно упасть мимо, ни одной гребаной капли. Вот только руки трясутся. Из-за боли и напряжения трясутся долбаные руки. Серая жидкость капля за каплей перетекает в контур, меняя его, затачивая под то, что мне необходимо. Последняя срывается вниз. Вздрагивает вся система, вспыхивает серым и гаснет.

Вот и все.

Я уселся на пол рядом с сердцами, боль, разрывающая виски, постепенно утихала.

Ненавижу ментальную магию. А ментальную магию, завязанную на крови, ненавижу еще больше. А ментальную магию, завязанную на крови моих соплеменников… Короче, ругаться хочется громко, долго и так, чтобы большая часть особо удачных изречений вошла в архивы.

Десять лучей, чтобы собрать себя в охапку и заставить подняться на ноги. Никто не должен видеть князя таким.

Я не любил это место, скорее всего, потому, что оно слишком сильно напоминало мне о резне трехсотлетней давности. Или о том, как бродил возле родового замка, усеянного трупами, и среди крови, грязи и оторванных частей тел выискивал еще живых, но уже обреченных на смерть вампиров. Своих и чужих. Странно, но ни тогда, ни сейчас разницы между ними я не видел. Противно было одинаково. Противно от себя самого, от ситуации, от того, что ничего не могу изменить.

А теперь я — князь. Вот только если поначалу, не смотря на всю гадость того, через что пришлось пройти и кем стать, я с восторженными, горящими глазами бросился строить новую империю, то теперь… И глаза помутнели, и запал отдал концы, и все чаще показывалось наружу раздражение.

Двести семьдесят пять лет постоянной борьбы, крови и боли кончились в один миг.

Я помню, как вышел на балкон спальни и понял, что вот, собственно, и все. Все непокорные, опальные, несогласные мертвы. Основные договоры подписаны, клятвы приняты. Малея наконец-то стала такой, какую мы и хотели видеть. А дальше? А что дальше?

Я был растерян, я завис посередине, заблудился.

Не понимал, как это — отдыхать. Не умел и не хотел этому учиться. И начал кидаться из одной авантюры в другую, пока и от этого не стало сводить зубы.

Сегодня мое спасение и спасение Малеи — это лаборатория. Формулы, новые составы, эксперименты с нежитью и нечистью. Зелья, травы и опыты, как выяснилось, требуют предельной концентрации, невероятного терпения и тяжелой работы. Именно терпение я и вырабатывал сначала. Терпение и необходимость держать себя под контролем, а значит, и тьму внутри. Терпение стало той нуждой, всю значимость которой я понял лишь тогда, когда перестал словно проклятый носиться с отрядами и выискивать заговорщиков. Терпение…

Вот и сегодня оно, скорее всего, будет очень кстати.

Гномы… Скоро это слово станет ругательством. Особо изощренным. Хорошо, что делегация маленькая, визит рабочий и можно не соблюдать протокол — обойтись без Белого.

— Не скажу, что рад вас видеть, — я с тоской оглядел четверых послов. Несчастный Селий, в чью зону ответственности как раз и входили неутомимые копатели, побагровел. Блез плотнее сжал челюсти.

— Поездка к вам тоже не доставила нам большого удовольствия, — ответил один из бородачей. — Меня зовут Ратимир.