Его холодный взгляд остудил мой сарказм. Я кивнула.

— Хорошо. — Он открыл дверь, давая понять, что мнепора уходить. — До твоей коммендации осталось пять дней. В «Каноне» тынайдешь разъяснения клятв, порядок церемонии и примерное описание твоей службы.Приготовься.

Я снова кивнула и шагнула за порог.

— И сделай что-нибудь со своей одеждой! — приказалЭтан, прежде чем закрыть за мной тяжелую дубовую дверь.

Мы с Мэллори молча прошли к машине, и под щеткой на ветровомстекле я обнаружила рекламный листок. Подняв щетку, я вытащила листовку,приглашавшую в клуб «Красный» на северном берегу реки. Я села в машину, открыладверцу Мэллори и сунула листовку в перчаточный ящик. Танцы в программе моегосегодняшнего вечера не числились.

Обратная поездка прошла в молчании, поскольку мы обе, как ядумала, переваривали последствия встречи. Я, во всяком случае, никак не моглавыбросить из головы образ Этана Салливана. В первые несколько секунд, пока я незнала, кто он такой, я была очарована им, заинтригована почти осязаемой ауройвластности и силы.

Но мне мало было счесть его красивым. Куда больше менятревожил тот факт, что и после знакомства влечение к нему не померкло. А совсемнаоборот. Его высокомерие раздражало, но он был красив, умен и пользовалсяуважением своих собратьев. Этан носил мантию хладнокровия и самообладания с темже изяществом, что и свой отлично сшитый костюм. Но за безупречным фасадом — яэто знала — таилась опасность. Этан требовал от каждого без исключения полной ибеспрекословной лояльности и, казалось, не имел привычки искать компромиссы. Онбыл достаточно опытен, силен и проворен, чтобы утвердить свои права в схватке снезнакомым противником на глазах у многочисленных зрителей. И хоть он и нашелменя привлекательной — и откровенно в этом признался, — не поддалсяочарованию. Напротив, постарался отделаться от меня поскорее. Так же как и я отнего.

Наверное, поэтому я никак не могла избавиться от воспоминанийо том мгновении, когда увидела его впервые. Стоило закрыть глаза, как сетчаткавоспроизводила блеск его зеленых глаз, и я сознавала, что это видение ничто несможет стереть. Воздействие оказалось слишком сильным, словно в моем разумеобразовался кратер, который не в состоянии заполнить ни один смертный мужчина.

Осознав физиологический подтекст своих размышлений, явыругалась про себя и постаралась сосредоточиться на вождении по ночномугороду.

Мэллори кашлянула, прочищая горло.

— Значит, вот он какой, Этан Салливан.

Мы были уже недалеко от дома, и я свернула в боковую улицу.

— И что ты о нем думаешь?

Я пожала плечами, не желая сознаваться в своих чувствах дажеМэллори.

— Я ведь должна его ненавидеть, верно? Ведь это он меняпревратил в вампира. Изменил мою жизнь. Лишил всего.

Мэллори продолжала смотреть в боковое окно.

— Избежать превращения было невозможно, Мерит. Он спастебе жизнь.

— Он превратил меня в ходячего мертвеца.

— Он сказал, что ты не умирала. Что это было лишьгенетическое изменение. И ты многое выиграла, даже если не желаешь этогопризнавать.

Просто генетическое изменение. Подумаешь, пустяки какие!

— Я должна пить кровь, — напомнила я. — Пить.Кровь.

Мэллори ответила сердитым взглядом:

— Тогда уж будь честной — ты можешь пить все, что тебенравится, есть что угодно и, весьма вероятно, никогда не наберешь лишней унциина свои длиннющие ноги. А кровь… — Она помахала в воздухе рукой. —Это просто новый витамин или что-то в этом роде.

— Может быть, — уступила я. — Но я не могувыйти на солнце. Я не смогу пойти на пляж или ездить днем в машине с опущеннымверхом. — Следующая мысль меня чрезвычайно расстроила. — Мэллори, яне смогу вернуться в Ригли. И больше никогда не буду возиться со щенками втеплый субботний денек.

— Твои предки родом из Ирландии. На солнце твое лицопокрывается пятнами, и ты не была в Ригли — дайка вспомнить — уже два года. Ивсе эти удовольствия ты сможешь наблюдать по телевизору из своей спальни, какты обычно и делаешь.

— Но я не могу вернуться в университет. И мои родные меняненавидят.

— Дорогая, у тебя всегда были ужасные отношения сродителями, — ласково сказала она. — Ты можешь продемонстрировать имнастоящее вампирское обхождение.

Какой бы соблазнительной ни казалась эта мысль, она не могларазвеять моего уныния. Я сознавала, что должна встряхнуться, смириться сосвоими лишениями и найти способ выжить и приспособиться к новому для меня миру.Но как отказаться от планов построить карьеру? Как отказаться от прошлой жизнии принять жизнь будущую?

Мэллори продолжала сыпать советами, стараясь помочь мнепреодолеть мелкие неприятности, но упорно избегала упоминания о загадочныхрепликах троих вампиров насчет магии и ее самой.

Я почти ничего не знала о магии, кроме того, что видела втелефильмах и почерпнула в случайных разговорах с Мэллори, изучающей оккультныенауки. И нежелание моей обычно разговорчивой соседки обсуждать эту тему менянемного пугало. Поставив машину в гараж, я сделала еще одну попытку:

— А ты не хочешь поговорить о другой проблеме?

— Насколько я знаю, никакой другой проблемы нет.

— Ну же, Мэллори. Они сказали, что ты обладаешь магией.Ты… что-нибудь ощущаешь? То есть я хотела сказать, если они правы, ты должначто-то чувствовать.

Она выскочила из машины и так хлопнула дверцей, что япоморщилась от жалости к «вольво».

— Мерит, я не хочу об этом разговаривать.

Заперев дверь гаража, я догнала Мэллори, и мы обе сделаливид, что не заметили одетых в черное охранников, стоявших по обе стороны отвходной двери. На вид они ничем не отличались от тех, что стояли на страже уДома Кадогана, — такие же высокие и мрачные, с мечами на боку. При всехсвоих недостатках, Этан действовал чертовски эффективно.

Мы вошли в дом. Здесь царили тишина и покой и, не считаяменя, не было никаких вампиров. Мэллори притворно зевнула и направилась клестнице:

— Я иду спать.

— Мэллори!..

Она задержалась на нижней ступеньке, повернулась ипосмотрела на меня, едва сдерживая раздражение:

— Что?

— Просто… постарайся быть осторожной. Нам необязательно разговаривать об этом сейчас, но если угрозы продолжатся или Этанузнает о тебе что-то новое…

— Прекрасно.

Она стала подниматься, а я, стараясь утешить ее, как онасама только что утешала меня, сделала еще одну попытку:

— Мэллори, это, может быть, и к лучшему. Возможно, утебя проявятся новые способности.