— Лара, — шепнула Тамара, подсаживаясь к Ларисе напоследний свободный стул. — Лара, я выяснила, что такое с этимтипом. — И она глазами показала на Шубина.

— Что? — тоже шепотом спросила та. —Что-нибудь неприятное?

— Как тебе сказать…

— Так и скажи. Я должна быть во всеоружии.

— Видишь ли, он ненавидит грибы.

— А что в этом криминального-то? — удивиласьЛариса. — Я тоже грибы не очень…

— Ш-ш! — Тамара испуганно зыркнула наШубина. — У него есть теория, будто бы грибные споры занесены на землюметеоритами. Специально. То есть грибы — это инопланетный разум.

— Да что ты?

Лариса посмотрела на Шубина уже совсем другими глазами. Этоткоротышка показался ей таким опасным, словно под завязку был начиненновогодними петардами китайского производства.

— Да, — скорбно кивнула Тамара. — Он убежден,что рано или поздно грибы уничтожат человечество. И процесс уже пошел.

— Что ты говоришь? — ахнула Лариса. — Почемуже его не положили в клинику?

— Так ведь врачам он этого не рассказывает. А востальном с ним все в порядке. Порой он бывает даже очень мил! — И Тамарахихикнула.

— Не может быть, чтобы у человека была такая мания и ниодин доктор не заметил, что он болен!

— Откуда я знаю, Лара, что может, а чего не может быть.

— А как, по его мнению, грибы уничтожатчеловечество? — еще тише спросила Лариса. — Каким именно способом?

— Он говорит, что грибы прорастают.

Лариса выпрямилась и уставилась на Шубина.

Пока они перешептывались, он выудил из внутреннего карманапиджака черный фломастер и открыл меню. Каждое блюдо в нем было снабженофотографией. Шубин некоторое время размышлял, потом нацелил кончик фломастерана первый лист и принялся аккуратно закрашивать изображение маринованныхлисичек.

— Да мне с ним просто страшно оставаться, —испугалась Лариса.

И тут профессор О'Нейл широко улыбнулся и спросилпо-английски:

— Меня представят всем этим милым людям? Да?

— О, да! Да! — воскликнула Тамара. — Лариса,представь профессора!

Та послушно представила, и Тамара продолжила:

— Она будет вести с вами беседу за столом и переводить.А после обеда вы встретитесь со своей постоянной сопровождающей.

— Какого черта я вообще сюда притащился? —воскликнул Альберт, откинувшись на спинку стула. — Слушать, как лопочутиностранцы?

— Простите, — выдавил из себя подошедший официанти несколько раз моргнул. — Чем занимается этот человек?

Дрожащей рукой в белой перчатке он указал на Шубина, которыйсделал из фотографии лисичек картину Малевича «Черный квадрат» и принялся заследующую. Ирландец, сидевший по левую руку от него, наблюдал за процессом свялым интересом.

— Знаете что? Включите испорченное меню в счет, —предложила Лариса официанту.

— Это невозможно!

— В стране, пережившей приватизацию, нет ничегоневозможного, — уверенно заявил Жидков. И снова обернулся к Альберту:

— Ты вытаскивал что-нибудь из сундука до приездамилиции?

— Зачем? — пожал тот плечами. — Я вообще тамничего не трогал.

— А записка?

Альберт отвернулся и, сопя, принялся рассматриватьближайшего рябчика.

— Ну все, мне пора, — заявила Тамара и звонко, какребенок, чмокнула Ларису в щеку. — Если что, обращайся.

— Пока-пока, — пробормотала Лариса, не сводя глазс увлекшегося Шубина.

Меню изобиловало грибными блюдами. Тут были грибные подливкии соусы, грибная запеканка, курица, омлет, картошка и пирожки с грибами.Короче, рисуй — не хочу.

— Скажите, а кем вы работаете? — робкопоинтересовалась она.

— Кондитером, — охотно ответил Шубин. — Моиэксклюзивные торты пользуются популярностью.

— Не нужно так делать, — провыл официант, которыйпродолжал топтаться возле столика и смотреть на его художества.

— Подите прочь! — прикрикнул на него Альберт, иофициант отшатнулся, сделав обиженное лицо. — Я что, есть должен под вашимнеусыпным контролем?

Жидков поначалу расспрашивал его про записку просто потому,что так велела ему мать. Кроме того, записка заинтересовала Ларису — он видел,что заинтересовала! А теперь ему и самому стало любопытно. Он вошел во вкус ине желал отступать.

— А почему ты вообще поднялся на чердак? —возвысив голос, обратился он к Альберту. — Ты приехал, позвонил, тебе неоткрыли. Ты достал свой ключ и вошел в дом. Если бы я был на твоем месте, тоотправился бы в спальню или на кухню… Но не на чердак. Туда вообще редко ктозабирается.

— Все указывало на то, что отец дома, — неохотнопризнал Альберт. — В пепельнице дымилась сигарета, стояла недопитая чашкачая, еще теплая. Так вот… Я подумал: мало ли что могло с ним случиться? Поэтомурешил сделать обход дома. И нашел тело.

— А рядом с ним лежала записка, — не унималсяЖидков. — Прямо на полу?

— На журнале, — бормотнул Альберт. И уже болеевнятно пояснил:

— На каком-то старом журнале. Милиция решила, что отец началвыкладывать из сундука вещи, и тут… Крышка упала. Там на ней такаяметаллическая скоба, она вонзилась ему прямо в затылок.

— Какая гадость! — с отвращением сказал Шубин.

Альберт с Жидковым посмотрели на него с неудовольствием.

— Вам стоит выбрать для себя что-нибудь другое, —поспешно сказала Лариса, сообразив, что он имеет в виду шампиньоны.

И тут раздался робкий голос профессора, который спрашивал,не может ли он уже сделать заказ.

— Да, да! — воскликнула пристыженнаяЛариса. — Сейчас мы все выберем для себя еду.

— И много Макар успел выложить из сундука вещей напол? — не отставал Жидков. Он уже вошел в раж и решил докопаться до истиныво что бы то ни стало. — Кстати! Может быть, и эту самую записку, окоторой ты упорно не хочешь говорить, он тоже достал из сундука?! Что, еслиэтой записке лет сто? Или хотя бы лет двадцать?

— Это новая записка, — коротко ответил Альберт инеожиданно добавил:

— Там еще была лента. Или, точнее, бант.

Он замолчал, потому что к столу приблизился все тот жеофициант с блокнотом и карандашом наперевес. Официант уже взял себя в руки, новсе-таки старался не смотреть на Шубина, уродующего красивое меню в кожанойобложке.

— О! — оживился профессор О'Нейл. — Я оченьпроголодался. Можно заказывать?