– И давно это с ней? – тихо спросил Джонни.

Герберт покачал головой.

– После твоей катастрофы ей все хуже и хуже. Но началосьзначительно раньше. Ты же знаешь. Сам помнишь.

– А она…

– Не думаю. На Юге есть люди, которые укрощают змей. Их яназвал бы сумасшедшими. Она до такого еще не дошла. А как ты, Джонни? Поправде?

– Не знаю, – сказал Джонни. – Папа, где Сара?

Герберт наклонился и зажал ладони между колен.

– Мне не хотелось бы говорить тебе об этом, Джон, но…

– Она замужем? Она вышла замуж?

Герберт молчал. Не глядя на Джонни, он кивнул головой.

– О боже, – произнес Джонни глухо. – Этого-то я и боялся.

– Вот уже три года, как она миссис Уолтер Хэзлит. Он юрист.У них мальчик. Джон… никто ведь не верил, что ты очнешься. За исключением,конечно, твоей матери. Ни у кого из нас не было оснований верить, что тыпридешь в себя. – Его голос виновато дрожал. – Доктора говорили… да наплевать,что они говорили. Даже я сдался. Мне чертовски стыдно признаться, но этоправда. Единственная моя просьба – постарайся понять меня и… Сару.

Джонни пытался было сказать, что понимает, но вместо слов унего вырвался какой-то слабый сиплый стон. Он вдруг стал немощным, старым, ивнезапно на него нахлынуло чувство невозвратимой потери. Упущенное времяпридавило его, подобно груде камней, – он даже физически ощутил тяжесть.

– Джонни, не расстраивайся. Столько всего кругом. Хорошего.

– К этому… надо еще привыкнуть, – выдавил он.

– Да. Я знаю.

– Ты ее видишь?

– Время от времени переписываемся. Мы познакомились послекатастрофы. Она хорошая девушка, действительно хорошая. По-прежнему преподает вКливсе, но, насколько я понимаю, хочет оставить работу в июне. Она счастлива,Джон.

– Прекрасно, – с трудом произнес он. – Рад, что хоть кто-тосчастлив.

– Сынок…

– Надеюсь, вы тут не секретничаете, – весело произнесла ВераСмит, входя в палату. В руках у нее был запотевший кувшин. – Они сказали, чтофруктовый сок тебе давать еще рано, Джонни, так что я принесла имбирное пиво.

– Отлично, мам.

Она переводила взгляд с Герберта на Джонни и снова наГерберта.

– Вы секретничали? Почему у вас такие вытянутые физиономии?

– Я просто говорил Джонни, что ему предстоит потрудиться,если он хочет скорее выйти отсюда, – сказал Герберт. – Хорошо подлечиться.

– А зачем говорить об этом? – Она налила пиво в стакан. –Теперь и так будет все в порядке. Вот увидишь.

Она сунула соломинку в стакан и протянула его Джонни.

– Выпей все, – сказала она, улыбаясь. – Тебе полезно.

Джонни выпил до дна. Пиво отдавало горечью.

– Закройте глаза, – сказал доктор Вейзак.

Это был небольшого роста толстячок с невероятно ухоженнойшевелюрой и пышными бакенбардами. Его волосы раздражали Джонни. Если бы пятьлет назад человек с прической Вейзака появился в любом баре восточного Мэна,тут же собралась бы толпа зевак и его, учитывая почтенный возраст, сочли бывполне созревшим для сумасшедшего дома.

Ну и копна!

Джонни закрыл глаза. Его голову облепили электрическимидатчиками. Провода тянулись от контактов к укрепленному на стенеэлектроэнцефалографу. Доктор Браун и сестра стояли у аппарата, из него, тихожужжа, выползала широкая лента с графическими кривыми. Джонни предпочел бы,чтобы сегодня дежурила Мари Мишо. Ему было страшновато.

Доктор Вейзак дотронулся до его век и Джонни дернулся.

– Ну-ну… не шевелитесь, Джонни. Еще немного, и все. Вот…тут.

– Готово, доктор, – сказала сестра.

Тихое жужжание.

– Хорошо, Джонни. Вам удобно?

– Ощущение такое, будто у тебя монеты на веках.

– Да? Вы быстро привыкнете. Сейчас я все объясню. Попрошувас представить себе различные предметы. На каждый образ я дам секунд десять, авсего вам нужно подумать о двадцати предметах. Понятно?

– Да.

– Очень хорошо. Начинаем. Доктор Браун?

– Все готово.

– Прекрасно. Джонни, я попрошу вас, представьте себе стол.На столе лежит апельсин.

Джонни представил. Он видел маленький карточный столик соскладными металлическими ножками. На нем чуть в стороне от центра лежал большойапельсин, на пупырчатой кожуре была наклейка с названием фирмы САНКИСТ.

– Хорошо, – сказал Вейзак.

– Что, этот аппарат показывает мой апельсин?

– Н-нет… то есть да. Символически. Аппарат регистрирует токимозга. Мы ищем блокированные участки, Джонни. Участки каких-либо нарушений.Возможные указания на нарушенное внутричерепное давление. А теперь попрошу незадавать вопросов.

– Хорошо.

– Сейчас представьте себе телевизор. Он включен, но передачинет.

Джонни увидел телевизор в своей квартире – в своей бывшейквартире. Экран подернут светло-серой изморосью. Кончики складной антенны,торчащие подобно заячьим ушам, обернуты фольгой для лучшего приема передач.

– Хорошо.

Опыт продолжался. На одиннадцатый раз Вейзак сказал:

– А сейчас попрошу вас представить стол для пикника на левойстороне зеленой лужайки.

Джонни задумался и увидел шезлонг. Он нахмурился.

– Что-нибудь не так? – спросил Вейзак.

– Все нормально, – сказал Джонни. Он напряженно думал.Пикники. Вино, жаровня… дальше, черт возьми, дальше. Неужели так трудномысленно увидеть стол для пикника, в своей жизни ты их видел тысячу раз;вообрази же его. Пластмассовые ложки и вилки, бумажные тарелки, отец держит вруке длинную вилку, он в поварском колпаке, на нем фартук, на котором наискосьнаписано: ПОВАР ХОЧЕТ ВЫПИТЬ; буквы прыгают, словно живые. Отец жарит котлеты,потом они сядут за…

Наконец-то!

Джонни улыбнулся, но улыбка тут же увяла. Теперь перед нимбыл гамак.

– Черт!

– Никак не увидите стол для пикника?