– Дичь какая-то. Я, кажется… не могу вообразить его. То естья знаю, что это такое, но я не могу себе его представить. Разве не дико?

– Успокойтесь. Попробуйте вот это: глобус, стоящий на капотепикапа.

Это было просто.

На девятнадцатый раз – гребная лодка у столба с дорожнымуказателем (кто изобретает эту несуразицу? – подумал Джонни) – опять неполучилось. Он был в отчаянии. Он представил себе большой мяч, лежащий рядом смогильной плитой. Он напрягся и увидел дорожную развязку. Вейзак успокоил его,и через несколько секунд датчики с головы и век были сняты.

– Почему я не смог вообразить эти предметы? – спросилДжонни, переводя взгляд с Вейзака на Брауна. – В чем дело?

– Трудно сказать определенно, – ответил Браун. – Вероятно,местная амнезия. А может, в результате аварии поврежден какой-то маленькийучасток мозга – в сущности, микроскопический. Мы, правда, не знаем, в чем дело,но, очевидно, у вас появились провалы памяти. Два мы нащупали. Наверное, обнаружатсяеще.

– У вас была травма головы в детстве, да? – отрывистоспросил Вейзак.

Джонни задумчиво посмотрел на него.

– Сохранился старый шрам, – сказал Вейзак. – Существуеттеория, Джонни, подтвержденная статистическими исследованиями…

– Которые далеко еще не закончены, – сказал Браун почтиофициальным тоном.

– Да, правда. Теория эта предполагает, что люди выходят издолговременной комы, если получили ранее какую-то мозговую травму… мозг как быадаптируется после первого ранения, что помогает перенести второе.

– Это не доказано, – сказал Браун. Казалось, он былнедоволен тем, что Вейзак заговорил на эту тему.

– Остался шрам, – сказал Вейзак. – Вы можете вспомнить,когда это случилось, Джонни? Вероятно, вы потеряли тогда сознание. Упали слестницы? Или с велосипеда? Судя по шраму, это произошло в детстве.

Джонни напряг память, затем покачал головой.

– Вы спрашивали у родителей?

– Никто из них не мог вспомнить ничего такого… а вы?

На мгновение что-то всплыло – дым, черный, жирный, пахнущийвроде бы резиной. Холод. Затем видение исчезло. Джонни отрицательно покачалголовой. Вейзак вздохнул, пожал плечами.

– Вы, должно быть, устали.

– Да. Немножко.

Браун присел на край стола.

– Без четверти двенадцать. Сегодня вы хорошо поработали.Если хотите, мы с доктором Вейзаком ответим на ваши вопросы, а потом васподнимут в палату, и вы вздремнете. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Джонни. – Эти снимки мозга…

– КОТ, – кивнул Вейзак. – Компьютеризированная осеваятомография. – Он взял коробочку со жвачкой «Чиклетс» и вытряхнул три подушечкипрямо в рот. – КОТ – это, по сути дела, серия рентгеноснимков мозга, Джонни.Компьютер обрабатывает снимки и…

– Что он вам сказал? Сколько мне осталось?

– Это что еще за чепуха – «сколько мне осталось»? – спросилБраун. – Похоже на фразу из допотопного фильма.

– Я слышал, люди, вышедшие из длительной комы, долго неживут, – сказал Джонни. – Они снова отключаются. Подобно лампочке, которая,перед тем как перегореть, ярко вспыхивает.

Вейзак громко захохотал. Его гулкий смех словно шел изнутри– удивительно, как он не подавился жвачкой.

– О как мелодраматично! – Он положил руку на грудь Джонни. –Вы что, думаете, мы с Джимом дети в этой области? Как бы не так. Мы неврологи.Врачи, которых вы, американцы, цените на вес золота. А это значит, что мыневежды не во всем, а лишь в том, что касается деятельности человеческогомозга. Так что могу сказать: да, такие случаи бывали. Но с вами этого непроизойдет. Думаю, мы не ошибаемся, а, Джим?

– Да, – сказал Браун. – Мы не обнаружили никаких серьезныхнарушений, Джонни. В Техасе один парень пролежал в коме девять лет. Сейчас онвыдает ссуды в банке вот уже шесть лет. А до того работал два года кассиром. ВАризоне живет женщина, которая пролежала без сознания двенадцать лет. Что-тотам случилось с наркозом, когда она рожала. Сейчас она передвигается винвалидной коляске, но жива и в здравом уме. Она вышла из комы в шестьдесятдевятом, и ей показали ребенка, который появился на свет двенадцать лет назад.Ребеночек был уже в седьмом классе и, кстати, великолепно учился.

– Мне грозит инвалидная коляска? – спросил Джонни. – Я немогу вытянуть ноги. С руками получше, а вот ноги… – Он устало замолчал,покачивая головой.

– Связки сокращаются, – сказал Вейзак. – Понятно? Вот почемукоматозные больные как бы скрючиваются, принимая положение, которое мы называемзародышевым. Ныне мы знаем о физических изменениях во время комы гораздо большеи успешнее можем противостоять болезни. Даже когда вы находились без сознания,с вами регулярно занимался физиотерапевт. К тому же больные по-разномуреагируют на коматозное состояние. У вас, Джонни, ухудшение протекало довольномедленно. Как вы сами говорите, руки у вас на удивление чувствительны ижизнеспособны. И тем не менее какое-то ухудшение произошло. Лечение будетдолгим и… стоит ли лгать? Нет, пожалуй. Оно будет долгим и болезненным. Будутслезы. Вы можете возненавидеть врача. И остаться навсегда прикованным кпостели. Предстоят операции – одна, если вам очень, очень повезет, но, можетбыть, и все четыре, – чтобы вытянуть связки. Такие операции еще в новинку. Они удаютсяполностью или частично либо оказываются безрезультатными. И все же, с божьейпомощью, я полагаю, вы будете ходить. Лыжи и прыжки через барьер – едва ли, нобегать и, конечно, плавать вы сможете.

– Спасибо, – сказал Джонни. Внезапно он почувствовал приливнежности к этому говорившему с акцентом человеку, у которого была такаястранная шевелюра. Джонни захотелось, в свою очередь, сделать что-нибудьприятное для Вейзака – и с этим чувством пришло желание, почти необходимостьприкоснуться к нему.

Неожиданно Джонни протянул руку и взял ладонь Вейзака.Ладонь врача была большая, морщинистая, теплая.

– Да? – спросил мягко Вейзак. – Что такое?

Неожиданно все преобразилось. Непонятно как. Только вдругВейзак весь ему открылся. Он как бы… приблизился, сделался контрастным в лучахмягкого, чистого света. Каждая точка, родинка и черточка на лице Вейзака сталарельефной. И каждая рассказывала свою историю. Джонни начинал понимать.

– Дайте ваш бумажник, – сказал он.

– Бумажник?… – Вейзак и Браун удивленно переглянулись.

– В бумажнике лежит фотография вашей матери, мне нужновзглянуть на нее, – сказал Джонни. – Пожалуйста.