Официантка хотела пройти мимо. Он легко положил руку вперчатке ей на кисть.

Она вздрогнула:

— Простите, я вас не заметила.

— Мне то же самое, что и ему, — сказал он, указывая натарелку соседа.

— Яичницу с тостами? Вам апельсиновый сок или кофе?

— Да.

Секунду она смотрела на него, как будто увидев что-то еще,кроме обычного клиента, потом улыбнулась и кивнула.

— И то и другое. О`кей. Мне нужно еще кое-что сделать, итогда я отнесу ваш заказ прямо на кухню повару.

Голландец отпустил ее руку и сел через две табуретки отближайшего соседа. Входили новые люди, но никто не сел ближе чем за два местадо таинственной фигуры.

Через несколько минут официантка принесла еду. Голландецвдохнул, жадно вбирая запах, затем пару минут просто созерцал содержимоетарелки.

— Что-то не так? — подходя, спросила официантка.

Беседа все еще давалась ему с трудом. Он не привык говоритьс кем-нибудь, кроме андроида.

— Вовсе нет. Прекрасно пахнет.

— Обязательно передам повару. Не часто он слышит такое. — И,быстро ему улыбнувшись, она переключилась на вновь прибывших.

Ее улыбка не меньше, чем еда, подняла Голландцу настроение.Он следил, как она уходила, вовсе не интересуясь ею, но вспоминая, как онинтересовался другими женщинами, особенно одной. С губ его сорвалось имя,которое, он думал, что забыл.

— Мария.

Высокое, черноволосое и самое прекрасное создание,коснувшееся когда-либо его жизни. Она давным-давно мертва, напомнил он себе. ЕеВселенная, его Вселенная больше не существует.

Не предаваясь долее болезненным воспоминаниям, Голландецзанялся едой. Она была чудесной. Что угодно оказалось бы чудесным, если такдолго не есть вообще ничего.

Короткий миг, и вот он уже доедает последний кусочек тоста,допивает последние капли сока, принесенного официанткой. К этому времениресторан заполнили люди, многие требовали принять заказ. Их суетливостьГолландца позабавила. Они вели себя так, как будто их повседневная работа имеланепреходящую ценность для всей вселенной.

Разумеется, они не понимали, что их Земле осталось совсемнемного времени, и просвещать их Голландец не желал. В неведении они былисчастливы.

Один из входящих взглянул на него в упор. Голландец почти необратил на него внимания, все еще возвращаясь мыслями к первой настоящей еде,доставшейся ему со времени гибели последней Земли Особенно понравился ему сок,он так отличался от воды, которую Голландец привык пить.

Мгновением позже он осознал, что тот посетитель все еще егорассматривает Голландец медленно повернул голову в том направлении и успелперехватить взгляд пары глаз раньше, чем человек отвернулся. Слишком поздноГолландец распознал его, как, должно быть, и тот проник сквозь иллюзорнуювнешность древнего скитальца. Человек в костюме был хорошо защищен, так хорошо,что и сейчас было трудно почувствовать, кто он такой, но это, без сомнения,беглец — эмигрант.

Беглец.

Ему не приходилось разговаривать с беглецами, и сейчас,встретившись с одним из них лицом к лицу, он ощутил острое любопытство.Закамуфлированный скиталец поднялся, забыв об остатках своей еды. Женщина,обслуживавшая его, подошла с каким-то листком, но Голландец от нее отмахнулся.Она скомкала бумагу, собрала пустые тарелки и занялась другим клиентом.Высокий, мрачный гость исчез из ее памяти.

В отличие от этой женщины беглец вовсе о нем не забыл.

Он был уже в дверях, оставив покупку на прилавке. Голландецпочувствовал, что все это его слегка забавляет. Он вышел за тем человеком ипоследовал за ним, стараясь не терять его из виду. В отличие от Рошаля,которого он преследовал накануне, Голландец не желал ни сам причинить беглецувред, ни навлечь на него беду. Он только хотел задать несколько вопросов.

Беглец, незаметный темноволосый человек, не более двадцатилет от роду, ускорил шаг. Возможно, он считал Голландца одним из чужеродныхохотников, но исправить недопонимание сейчас не представлялось возможным. Покаохота не кончится.

Голландец позволил увеличить разрыв между ними почти нацелый квартал, а затем отступил в сторону.

Один взгляд — и беглец, все еще оглядываясь назад,столкнулся с неподвижной фигурой своего преследователя.

— Не надо бояться, — сообщил Голландец охваченному паникойчеловеку.

— О кровь Карима! Проклятие! — Беглец кинулся на него,вкладывая в удар больше, чем просто физическую силу. Его переполняло отчаяние.

Подняв руку, Голландец поймал кулак. Люди вокруг начали наних озираться. Голландец помрачнел. Слишком много волнения, решил он. Все ещеудерживая кулак вырывающегося беглеца, Голландец оглянулся вокруг. В тот же мигинтерес, вызванный встречей, стал угасать. У всех были свои дела. Ониотвернулись и тут же забыли все, что видели.

— Не надо бояться, — настойчиво повторил он.

Беглец засмеялся. Смех без надежды. Почему-то он невоспринимал слов.

— И я поверю этой лжи самого Властелина Теней? Ты поймал меня,кончай скорее.

Властелин Теней? Он и раньше слышал этот термин, но в другихвариантах. Однажды его уже приняли за эту титулованную личность, но тогда он немог спросить почему.

— Я не тот принц. Я другой.

Но было ясно, что слова его влетели в глухие уши. Беглец всесмотрел на свой захваченный кулак. Какая-то сила дернула руку Голландца, ноничуть не заставила его ослабить захват.

— Я просто хочу задать несколько вопросов. — Он решилначать, видя, что его невольный компаньон лишь смотрит на него. — Вы ужепочувствовали? Конец скоро?

— Конец? — Его добыча впилась в него гневным взором, полнымненависти. — Тебе лучше знать, не так ли? Поэтому ты и поймал меня, разве нет?

Голландец съежился, как от удара. Слова звучали так, будтобеглец знал, что схвативший его несет ответственность за долгую чередуразрушений. Обвинение было самым страшным оружием, которое могло оказаться враспоряжении беглеца. Голландец почти выпустил кулак, но вовремя очнулся.

Судя по лицу беглеца, тот понял, что упустил свой шанс.

— Я не хотел, — сказал Голландец, чувствуя потребностьобъяснить кому-нибудь, кто может понять.