– Триста долларов.

– Это много. А если мы зафрахтуем вашу лодку поденно игарантируем вам двухнедельную оплату?

– Сорок долларов в день и полторы тысячи залогу наслучай, если что-нибудь приключится с лодкой. Разрешение брать нужно?

– Нет.

– Бензин и масло ваши, – сказал им Гарри.

– Мы вам дадим двести долларов за то, чтобы перевезтинас и высадить на берег.

– Не пойдет.

– Сколько вы хотите?

– Я вам сказал.

– Это слишком много.

– Совсем немного, – ответил ему Гарри. – Я незнаю, кто вы такие. Не знаю, что вы затеяли, и не знаю, может быть, в вас будутстрелять по дороге. Я должен два раза пересечь пролив в зимнее время. И как быто ни было, я рискую своей лодкой. Я перевезу вас за двести долларов, но тысячувы должны внести в залог, на случай, если с лодкой что-нибудь стрясется.

– Это справедливо, – сказал им Краснобай. –Это более чем справедливо.

Кубинцы заговорили между собой по-испански. Я не понимал их,но я знал, что Гарри понимает.

– Ладно, – сказал рослый, которого звалиРоберто. – Когда вы можете выехать?

– Завтра вечером в любой час.

– Возможно, нам придется задержаться допослезавтра, – сказал один из них.

– Ваше дело, – сказал Гарри. – Толькопредупредите меня вовремя.

– Лодка ваша в исправности?

– Можете не сомневаться, – сказал Гарри.

– Славное суденышко, – сказал младший кубинец.

– Где вы ее видели?

– Вот мистер Симмонс, ваш адвокат, мне ее показывал.

– Ara, – сказал Гарри.

– Выпейте, – сказал другой кубинец. – Выбывали на Кубе?

– Был несколько раз.

– По-испански говорите?

– Так и не научился, – сказал Гарри. Я видел, какКраснобай, адвокат, взглянул на него, но он сам такой продувной плут, что емувсегда приятно, если другие говорят неправду. Ведь вот, когда он пришелпоговорить с Гарри об этом деле, он тоже не заговорил прямо. Нет, он должен былвыдумать, будто ему нужен Хуан Родригес, несчастный оборванец gallego, вор изворов, которого он сам подвел под суд, чтобы потом защищать его.

– Мистер Симмонс отлично говорит по-испански, –сказал кубинец.

– Он человек образованный.

– Править лодкой вы хорошо умеете?

– Туда и обратно доберусь.

– Вы рыбак?

– Да, сэр, – сказал Гарри.

– Как же вы ловите рыбу одной рукой? – спросилшироколицый.

– Очень просто: вдвое быстрее, – ответил емуГарри. – Я вам еще зачем-нибудь нужен?

– Нет.

Они заговорили между собой по-испански.

– Тогда я пойду, – сказал Гарри.

– Я вам дам знать насчет лодки, – сказал КраснобайГарри.

– Сначала пусть внесут залог, – сказал Гарри.

– Это мы завтра сделаем.

– Ну, спокойной ночи, – сказал им Гарри.

– Спокойной ночи, – сказал младший, самыйвежливый. Широколицый ничего не сказал. Остальные двое, с медной, как уиндейцев, кожей, за все время ничего не сказали, кроме нескольких словпо-испански широколицему.

– Мы еще увидимся сегодня, – сказал Краснобай.

– Где?

– У Фредди.

Мы снова вышли через кухню, и Фреда сказала:

– Как Мария, Гарри?

– Теперь хорошо, – сказал ей Гарри. – Теперьона уже совсем успокоилась. – И он вышел на улицу. Мы сели в машину, и онснова выехал на бульвар и все время не говорил ни слова. Он, видно, думал очем-то.

– Завезти тебя домой?

– Завези.

– Ты теперь живешь на шоссе?

– Да. Ну, как насчет рейса?

– Не знаю, – сказал он. – Не знаю еще, пойдемли мы в этот рейс. Завтра увидимся.

Он высаживает меня у дверей дома, в котором я живу, и явхожу и не успеваю еще открыть дверь, как моя старуха накидывается на меня зато, что я шлялся и пьянствовал и опоздал к ужину. Я спрашиваю ее, как же я могпьянствовать без денег, а она говорит, наверно, я беру в долг. Я спрашиваю, какона думает, кто мне поверит в долг, если я на общественных работах, а онаговорит, чтобы я не дышал на нее водкой и садился за стол. Я и сажусь. Детейнет дома, они ушли смотреть бейсбол, и я сижу за столом, и она подает мне ужин,и не хочет разговаривать со мной.