За два часа до рассвета они уже возились в гараже у бака сбензином, наливали и закупоривали бутыли и устанавливали их в багажнике машины.Гарри прицепил к правой руке крючок и очень ловко двигал и поднимал оплетенныеивовыми прутьями бутыли.

– Ты позавтракать не хочешь?

– Когда вернусь.

– Даже кофе не хочешь?

– А есть?

– Есть. Я поставила на плиту, когда мы выходили.

– Ну, принеси сюда.

Она принесла кофе, и он выпил его в темноте, присев наколесо машины. Она взяла чашку и поставила ее на стеллаж.

– Я поеду с тобой, помогу тебе перетаскиватьбутыли, – сказала она.

– Ладно, – ответил он, и она села с ним рядом,крупная женщина с длинными ногами, крупными руками, крупными бедрами, все ещекрасивая, в шляпе, низко надвинутой на крашеные золотистые волосы. Впредрассветной темноте и прохладе они ехали по шоссе сквозь туман, тяжелонависший над равниной.

– Чем ты встревожен, Гарри?

– Не знаю. Так просто тревожно. Ты что, решилаотпускать волосы?

– Да, думаю, может, отпустить. Девочки все ко мнепристают.

– Ну их к черту. Оставь так, как сейчас.

– Ты правда так хочешь?

– Да, – сказал он. – Мне так нравится.

– Тебе не кажется, что я уже старая и некрасивая?

– Ты красивее их всех.

– Хорошо, я подстригусь опять. Я могу сделать цвет ещесветлее, если тебе нравится.

– Что вообще за дело девочкам до того, что тыделаешь? – сказал Гарри. – Нечего им надоедать тебе.

– Ты же знаешь, какие они. Ты же знаешь, девочки всегдатакие. Слушай, если у тебя рейс будет удачный, мы поедем в Новый Орлеан,хорошо?

– В Майами.

– Ну, хотя бы в Майами. А их оставим здесь.

– Раньше я должен сделать этот рейс.

– Ты чем-то встревожен, скажи?

– Нет.

– Ты знаешь, я целых четыре часа не могла заснуть, вседумала о тебе.

– Ты славная старуха.

– Мне стоит только подумать о тебе, и я сейчас же хочутебя.

– Ну, теперь давай переливать бензин в баки, –сказал ей Гарри.

В десять часов утра, в баре Фредди, Гарри стоял у стойкивместе с тремя или четырьмя другими, и только что оттуда вышли двое таможенныхчиновников. Они спрашивали его о лодке, и он сказал, что ничего о ней не знает.

– Где вы были вчера вечером? – спросил один изних.

– Здесь и дома.

– До которого часу вы были здесь?

– Пока бар не закрылся.

– Кто-нибудь видел вас здесь?

– Все видели, – сказал Фредди.

– А в чем дело? – спросил их Гарри. –По-вашему, я украл свою собственную лодку. А что бы я стал с ней делать?

– Я только спросил, где вы были, – сказалтаможенник. – Не злитесь.

– Я не злюсь, – сказал Гарри. – Я тогдазлился, когда у меня забрали лодку без всяких доказательств, что она везлаконтрабанду.

– У нас было показание, данное под присягой, –сказал таможенный чиновник. – Не я давал это показание. Вы знаете, кто егодавал.

– Ну, ладно, – сказал Гарри. – Только неговорите, что я злюсь оттого, что вы меня спросили об этом. Для меня бы лучше,если б она оставалась там, где вы ее привязали. Тогда у меня была бы надеждаполучить ее обратно. А какие могут быть надежды, если ее украли?

– Никаких, прямо сказать, – ответил емутаможенник.

– Ладно, вы знайте свои бумажонки, – сказал Гарри.

– Только не скандалить, – сказалтаможенник, – а не то я вам доставлю случай поскандалить в другом месте.

– Это я пятнадцать лет слышу, – сказал Гарри.

– Пятнадцать лет вы не скандалили.

– Да, и в тюрьме тоже не сидел.

– Так вот и не скандальте, а не то придется посидеть.

– Ладно, успокойтесь, – сказал Гарри. Тут входитпридурковатый кубинец, что ездит шофером на такси, и с ним какой-то тип, толькочто с самолета, и вот Дылда Роджер и говорит кубинцу:

– Хэйсус, у тебя, говорят, ребенок родился?

– Да, сэр, – говорит Хэйсус очень гордо.

– Когда ж это вы поженились? – спросил его Роджер.

– Прошла месяц. Месяц, который до эта. Вы приходил насвадьба?

– Нет, – сказал Роджер. – Я не приходил насвадьба.

– Вы много потерял, – сказал Хэйсус. – Выпотерял весела свадьба. Почему так, вы не приходил?

– Ты меня не звал.

– Да, да, – сказал Хэйсус. – Я забыл. Я васне звал. Вы получил, что хотел? – спросил он приезжего.

– Да. Как будто. Это самый дорогой бакарди, какой у васесть?

– Да, сэр, – ответил ему Фредди. – Этонастоящий carta del oro.[7]

– Слушай, Хэйсус, а с чего ты взял, что это твойребенок? – спрашивает его Роджер. – Это не твой ребенок.

– Как это так не мой ребенок? Как это так? Черт дери,вы не смел так говорить! Как это так не мой ребенок? Вы покупал корову и вы неполучал теленок? Это мой ребенок. Черт дери, да. Мой ребенок. Мойсобственность. Да,сэр!

Он уходит вместе с приезжим и с бутылкой бакарди, и смеютсяв конце концов над самим Роджером. Этот Хэйсус – штучка все-таки. Да и тотдругой кубинец, Суитуотер, тоже.

Тут входит Краснобай, адвокат, и он говорит Гарри:

– Только что таможенники поехали за вашей лодкой.

Гарри посмотрел на него, и глаза у него были такие, точно онсобирался кого-то убить. Краснобай продолжал все так же, без всякого выраженияв голосе:

– Кто-то с высокого грузовика увидел ее среди манглий ипозвонил по телефону на таможню. Я только что встретил Германа Фредерикса. Он исказал мне.