Вывести лодку оказалось совсем не трудно. Все было оченьпросто, как и рассчитывал Гарри. Ночной сторож делал обход каждый час, аостальное время он сидел у внешних ворот старого Военного порта. Они на яликепробрались к причалу, перерезали канат, и когда начался отлив, лодка,буксируемая яликом, легко вышла в море. Дорогой, когда она скользила по каналу,Гарри проверил моторы, и оказалось, что они в порядке, только головкиразъединены. Он проверил запас бензина, и оказалось, что еще есть околополутораста галлонов. Бензин не выкачивали из баков, и все, что осталось отпоследнего переезда, было цело. Перед выходом он тогда наполнил оба бака, авыгорело совсем немного, потому что море было бурное и ехать пришлось оченьмедленно.

– Дома у меня в баке есть бензин, – сказал онКраснобаю. – Я могу перелить его в бутыли и привезти на машине, а Элбертможет привезти еще, если понадобится. Лодка будет стоять на реке как раз там,где проходит шоссе. Они могут подъехать на машине.

– Они хотят, чтоб вы ждали их у самого Портер-Дока.

– Как же я могу поставить там лодку, прямо на виду?

– Не можете. Но я думаю, что они не согласятся намашине.

– Ну, хорошо, тогда я ее пока поставлю на реке,заправлю и сделаю все, что требуется, а потом перегоню. Вы можете привезти ихна моторке. А пока мне нужно ее туда поставить. У меня еще дел куча. Вы идитена ялике к берегу, берите машину и приезжайте за мной к мосту. Я буду на шоссечаса через два. Оставлю ее и приду на шоссе.

– Я приеду за вами, – ответил ему Краснобай, иГарри, приглушив мотор так, что лодка бесшумно двигалась по воде, развернулсяна буксире и повел ялик туда, где виднелись огни сторожевой шхуны. Он выключилмотор и придержал ялик, пока Краснобай пересаживался.

– Значит, часа через два, – сказал он.

– Хорошо, – сказал Краснобай. Сидя у штурвала,медленно подвигаясь в темноте вперед, стараясь не попасть в полосу света отпричальных огней, Гарри думал о том, что Краснобаю приходится все-такипотрудиться за свои деньги. Интересно, сколько он думает получить. Интересно, какон вообще спутался с этими молодцами. Плут он большой, но в свое время из негомог выйти толк. И он неплохой адвокат. Но меня прямо в дрожь бросило, когда онсам это сказал. Он просто сам накликал это на себя. Чудно, как это человекможет накликать что-нибудь. Когда я услышал, как он сам накликает на себя, мнедаже страшно стало.

Придя домой, он не стал зажигать свет, он снял внизу башмакии в носках поднялся по каменной лестнице. Он разделся и, оставшись в однойрубашке, лег в постель, прежде чем проснулась его жена. Она окликнула втемноте: «Гарри», – и он сказал: «Спи, спи,старуха».

– Гарри, в чем дело?

– Собираюсь в рейс.

– С кем?

– Ни с кем. Может быть, с Элбертом.

– На какой лодке?

– Я взял свою лодку.

– Когда?

– Только что.

– Ты попадешь в тюрьму, Гарри.

– Никто не знает, что я взял ее.

– Где она?

– Спрятана.

Лежа неподвижно в постели, он почувствовал на своем лице ееищущие губы и потом прикосновение ее руки, и он повернулся и крепко прижался кней.

– Ты хочешь?

– Да. Сейчас.

– Я спала. Помнишь, как мы делали это во сне?

– Слушай, тебе не мешает культяпка? Тебе не противно?

– Ты глупый. Мне даже нравится. Все, что твое, мненравится. Положи ее сюда. Нет, сюда. Вот так. Правда, мне нравится.

– Точно ласт у морской черепахи.

– Ты вовсе не черепаха. А верно, что они это делаютцелых три дня?

– Верно. Слушай, ты потише. Мы разбудим девочек.

– Они не знают, какой ты у меня. Они никогда не узнают,какой ты у меня. Ох, Гарри, если б тебе не надо было уезжать. Если б тебеникогда не надо было уезжать. Скажи, ты со многими женщинами спал – кто лучшевсех?

– Ты.

– Неправда. Ты всегда говоришь мне неправду.

– Правда. Ты лучше всех.

– Я уже старая.

– Ты никогда не будешь старая.

– И я болела.

– Если женщина хорошая, это не имеет значения.

– Положи культяпку сюда. Вот так. Так. Так.

– Мы слишком шумим.

– Мы говорим шепотом.

– Я должен уйти до рассвета.

– Ты спи. Я разбужу тебя. Когда ты вернешься, мыповеселимся. Поедем в Майами и остановимся в гостинице, как когда-то. Совсемкак когда-то. В таком месте, где нас никто никогда не видел. Знаешь что? Давайпоедем в Новый Орлеан?

– Может быть, – сказал Гарри. – Ладно, Мария,мне теперь надо спать.

– Поедем в Новый Орлеан?

– Отчего не поехать. Только сейчас мне надо слать.

– Ну, спи. Ты мой сладкий. Спи, спи. Я разбужу тебя. Небеспокойся.

Он уснул, вытянув на подушке обрубок ампутированной руки, аона еще долго лежала и смотрела на него. Свет уличного фонаря падал в окно, иего лицо было освещено. Я счастливая, думала она. Глупые девочки. Они не знают,что у них будет. Я знаю, что у меня есть и что у меня было. Я счастливаяженщина. Он говорит, как у морской черепахи. Я рада, что это случилось с рукой,а не с ногой. Я бы не хотела, чтоб он потерял ногу. Почему это нужно было, чтобон потерял руку? Чудно все-таки, но мне это не мешает. С ним мне ничего немешает. Я счастливая женщина. Таких мужчин больше нет. Кто не пробовал, тот незнает. У меня их было много. Я счастливая, что мне достался такой. Может либыть, что черепахи чувствуют то же, что и мы? Может ли быть, что они все времяэто чувствуют? Или, может быть, самке это больно? Черт знает, о чем только ядумаю. Как он спит, совсем как маленький. Лучше мне не спать, чтобы вовремяразбудить его. Господи, я бы это могла всю ночь, если б мужчины были иначеустроены. Я бы хотела так: всю ночь, и совсем не спать. Совсем, совсем, совсемне спать. Совсем-совсем. Только подумать, а? В моем возрасте. Я еще не стара.Он сказал, что я все еще хорошая. Сорок пять, это еще не старость. Я на двагода старше его. Как он спит, точно маленький мальчик.