– Вот именно, – с легким поклоном ответилинспектор. – Рад, что вы это понимаете. Значит, вы достаточно разумныйчеловек...

– А договориться мы как-то можем?

– При известной гибкости сторон договориться можновсегда, – сказал инспектор бесстрастно.

Мазур подошел к нему вплотную, так, что дуло пистолета едване упиралось в живот, усмехнулся:

– Ладно, умник. Ты меня загнал в угол. Вопрос только водном: сам ты тут всем управляешь или для кого-то шестеришь. Если сам,выкладывай, что тебе нужно. А если ты не более чем шестерка, в темпесвистни серьезного человека, глиста тропическая...

Он, конечно, рисковал, но не особенно – убивать его несобирались, а от оплеухи он увернулся бы без особого труда.

Какое-то время казалось, что уязвленный до глубины душистоль хамским обращением инспектор и в самом деле намерен вмазать Мазуру пофизиономии. Выпав из своей обычной невозмутимости, он совершенно по-кошачьифыркнул, едва не выронив изо рта гнутую трубку, подался вперед, замахиваясь...

Но за спиной у него гулко кашлянул в кулак великан-сержант,и инспектор мгновенно увял. Так-так, сказал себе Мазур. Внутри этой парочкиобнаружились свои отношения, полностью противоречащие официальной служебнойиерархии. Хотя оба – настоящие полицаи, ни малейших сомнений, интересныйфактик: по написанному табелю о рангах у них, оказывается, все наоборот.

– Ты бы не хамил, парень, в твоем-то положении, – неудержался сержант, который, судя по всему, ничуть не играл законченного хама, абыл таковым в реальности.

– Вам я вроде бы не хамил, – сказал Мазурспокойно. – Просто у меня появилось стойкое убеждение, что решают тутдругие.

– Шустрый, – сказал сержант. – Ладно, пошли.Только смотри у меня! Если что – получится классическая попытка к бегству– с самыми печальными последствиями...

– Вы меня умиляете, мистер де ла Вега, – сказал Мазур,направляясь по мановению гигантской руки к двери. – Никогда бы не подумал,что вам известны такие слова, как «классический»...

Сержант не разозлился, наоборот, ухмыльнулся:

– Детка, мало ли какие слова люди знают молча... В нашем миретупому жить проще и безопаснее, усек? С них спрос меньше... Ладно, шагай.

Снова оказавшись в нешироком коридоре, Мазур взвесилситуацию.

Предельно просто было бы в три секунды привести сержанта вбесчувственное состояние и выпрыгнуть в ближайшее окно, за которым не имелосьчасового, на тихую улочку – и рвануть отсюда быстрее лани, отыскатьЛаврика...

Нет, неразумно. Это означало бы просто-напросто отодвинутьсложности, оставаясь в неведении. И забыть о спокойной работе, пока неутрясется. Рациональнее сначала выяснить, что это за напасть такая свалилась наголову...

Он собрался было повернуть направо, потому что перед нимоказалась стена, но сержант придержал его за локоть, отодвинул в угол, а сампроворно пошарил по стене, и в ней тут же открылась внутрь невысокая и узкаядверь, до того совершенно сливавшаяся с синими обоями. За дверью оказался такойже коридор – как сориентировался Мазур, ведущий в соседний дом, примыкавший крезиденции мистера Пушкина и его очаровательной стервозной внучки. Весьма дажеинтересно. Все это устроено не вчера, не ради Мазура – старое, обжитоегнездо...

Чуть наклонив голову, он вошел в дверь. Сержант, согнувшисьв три погибели, протиснулся следом, сообщил:

– Вон, видишь дверь справа? Туда и шагай.

И захлопнул помянутую дверь за спиной Мазура, когда тотвошел. Мазур остановился на пороге, откровенно оглядываясь. В небольшойсветлой комнатке сидели трое, на столике перед ними красовалась бутылканеплохого виски, изрядно уже опорожненная.

Вот это, даже судя по первым беглым впечатлениям, были людисовершенно иного пошива, нежели инспектор и даже сержант с его людоедскимобликом. Двое выглядели внушительно. Каждый уступал сержанту ростом и весом,носы у них не переломаны, на лицах нет броских шрамов, общий вид вовсе негрозный – но все равно от них так и шибало некоей тяжелой непреклонностью,свойственной людям, для которых как-то нет особой разницы, через бревнопереступить или через труп. В своих странствиях Мазур уже с такими сталкивался– спокойные, несуетливые душегубы. Третий... Третий, пожалуй, им мало в чемуступает. Просто на носу у него красовались очки в тонкой золотой оправе, и этов первую секунду повлияло на оценку. Но только в первую секунду.Присмотревшись, Мазур уже не сомневался, что это птичка из того же гадюшника.Разве что более близорукая, вот и все. Если человек носит очки, это еще неозначает, что он добрый. Достаточно вспомнить, что пенсне носили и докторЧехов, и Генрих Гиммлер...

– А вот и наш малыш Джонни притопал! – жизнерадостнообъявил один из тех двоих. – Садись, Джонни, вон там торчит чистый стакан,плесни себе, сколько хочешь...

Мазур в точности выполнил инструкции, культурности радибросив в стакан пару кубиков льда из стоявшей тут же чашки. Присмотрелся ещевнимательнее – и в два счета определил, что у всех трех под легкими пиджакамивисят серьезные пушки отнюдь не дамского калибра.

– Знакомься, Джонни, – все так же непринужденно ижизнерадостно продолжал незнакомец. – Это вот Ричард, – он мотнулголовой в сторону субъекта в золотых очках, – это вот Фил, а я – Санни.Устраивайся поудобнее, хлебай виски, мы не жадные. Ай-яй-яй, Джонни! Значит, тыу нас сексуально беспокойный, а? Мало тебе было девок в «Гавани», напал начистенькую, порядочную зайку прямо у нее дома, завалил беззастенчиво, порвал наней все, мебель посшибал...

– А насчет мебели – не перебор? – поднял брови Мазур.

– Ну ладно, перебор, – сговорчиво кивнул Санни. –Но остальное-то все в наличии, а? Девочка в слезах, готовая настрочить заяву,парочка легашей, готовых тебя уволочь за решетку, нехилый срок в перспективеили уж по крайней мере пара месяцев нервотрепки на нарах... Хреново, я думаю?И полностью перечеркивает твои жизненные планы, верно? Тебе ж надо в моребултыхаться, кораблик свой искать, авось да найдешь... Что молчишь?

– Слушаю, – кратко ответил Мазур.

– А что тут долго слушать? Я тебе и так изложил всю твоюхреновую ситуацию как по нотам... Теперь твоя очередь болтать.

– О чем?

– Да вот скажи хотя бы, что ты обо всем этом думаешь.Только, я тебя душевно прошу, без ругани. Мне неинтересно, как ты ситуациюоцениваешь – дураку ясно, что насквозь матерно. Мне, Джонни, гораздоинтереснее, что ты о происшедшем думаешь...

– А что тут долго думать? – в тон ему сказалМазур. – Вы уж не лезьте в бутылку, если что не так, но у меня отчего-тосоздалось стойкое впечатление, что меня аккуратненько подставили и взяли заглотку вовсе не для того, чтобы тащить в тюрьму...