– То-то я ломаю голову, где же я тебя видел, парень... Этоже ты играл в «Клеопатре» гладиатора, а? Сорок седьмой в семидесятом ряду, каксейчас помню...

Очаровательная Кимберли громко фыркнула, а лысоватый, как иследовало ожидать, обиженно насупился.

– Он в жизни не играл, разве что на нервах, – сказалаКим. – Джонни, так вы подождете немного... как это называется, на рейде?Пока мы разгрузимся? А я вас приглашу на новоселье. Мы тут сняли совершенноочаровательный домик...

«Интересно, почему здесь? – подумал Мазур. –Звездочка, даже восходящая, скорее встала бы на якорь где-нибудь средимиллионерских яхт на Северном причале и поселилась бы в „Хилтоне“ или„Сплендиде“. Может, у нее с деньгами негусто? Не Элизабет Тейлор, как-никак. Авпрочем, кто их поймет, светских, поселился же лорд Шелтон в нашем квартале,хотя денег достаточно, чтобы купить не только номер в „Сплендиде“, но и отельцеликом. Блажь какая-нибудь... Разлагается Запад...»

Вслух он сказал:

– Ловлю на слове, Ким... можно вас так называть? В«Жемчужине»... извините, в «Таинственном жемчуге» вы были просто великолепны, ядаже собирался второй раз пойти...

– А какая сцена вам больше всего понравилась?

Мазур мгновенно произвел в уме кое-какие логические выводы.Жемчуг, да еще таинственный – значит, экзотические острова, приключения втропиках и все такое прочее. Голливуд – значит, не обойтись без объятий ипоцелуев в диафрагму...

– Я парень сентиментальный и романтичный, – сказал он,не моргнув глазом. – И мне больше всего понравились лирические сцены – вы,ваш возлюбленный, берег, пальмы, закат...

Над головой у него откровенно захохотал лысоватый.Восходящая звезда звонко рассмеялась. Мазур уже сообразил, что попал пальцем внебо.

– Понимаете ли, Джонни... – сказала она насмешливо. –«Таинственный жемчуг» – шпионский фильм про Вторую мировую. И действие тампроисходит в Италии, в горах: снег, лед, все одеты соответственно, чуть ли не вмеха укутаны. Какие там пальмы...

За спиной послышалось явственное хмыканье Лаврика.

– Подловили, чего уж там, – сказал Мазур. – Тогдапри чем тут жемчуг, да еще таинственный?

– Это попросту был такой пароль...

– Подловили, – повторил Мазур. – Каюсь, на экранея вас не видел. Но все равно, заранее могу сказать, что в жизни вы гораздопрекраснее. Это не комплимент, а мое твердое убеждение. Простите, что вопрекиэтикету не прошу у вас автографа, но у нас тут нет ни клочка бумаги...

– Ким! – позвал сверху лысоватый. – На пирсерепортеры, пора работать.

Она посмотрела вверх, сделала гримаску, обернулась к Мазуру:

– Отвезите меня на берег, хорошо? Не карабкаться же назад.Спрыгнуть было легко, а вот лезть наверх тем же путем нет никакой охоты...

Обернувшись к рубке, Мазур кивнул Викингу, тот завел мотор иосторожно отвел «Черепаху» от борта «Русалки». Ему удалось причалить в самомконце пирса, на крохотном свободном пятачке, где обычно стояла лодка КривогоДафи, возившего к Безымянному попавших в его лапы туристов с невеликимдостатком. Судя по ее отсутствию, у Кривого сегодня был удачный день.

– Я вас, правда, приглашу на новоселье, – сказалаКимберли, лучезарно улыбаясь Мазуру, у коего были подозрения, что на немпопросту отрабатывают предназначенный для репортеров поток обаяния. – Мытут сняли совершенно великолепный старинный особнячок, его отсюда видно. Во-он,на холме...

Чуточку опешив, Мазур покачал головой:

– Смелые вы люди, серьезно... Вы хоть знаете...

– Что там лет сто никто не живет из-за привидений? –вздохнула Кимберли, и на ее прелестное личико на миг набежала тень. –Знаю, конечно. Признаться по совести, я всегда боялась призраков, у нас вЛуизиане... Я родом из Луизианы...

Могла бы и не уточнять, Мазур давненько определил у нееклассический выговор уроженки южных штатов – но своими познаниями делиться, разумеется,не стал.

– В общем, у нас в Луизиане к таким вещам всегда относилисьсерьезно. Но сеть обстоятельств... Приходите в гости.

– Охотно, – сказал Мазур. – Тем более что мы свами соседи. Живем, можно сказать, по соседству, возле холма...

– Здорово! Ну, до встречи!

Спрыгнув на пирс, она мгновенно изменилась – пошла навстречузасверкавшей блицами кучке журналистов совершенно другой походкой, с другимвыражением лица, похожая сейчас то ли на заводную куклу, то ли наинопланетянку.

– Забавное создание, – сказал Лаврик.

– Наверняка шпионка, – с суровым выражением лицавклинился Мозговитый. – С какой стати ей вокруг нас вертеться?

– Вообще-то она и в самом деле в том фильмеснималась... – задумчиво протянул Лаврик. – Я его видел по дороге,пока к вам добирался.

– Это еще ничего не доказывает, – гнул свое Мозговитый,распространяя вокруг промозглый холодок бдительности. – Зачем она возленас вертится? Поселилась по соседству, позвала кое-кого в гости... – оннеприязненно покосился на Мазура. – Мало нам этой журналистки с еедедулей-белоэмигрантом...

– Резонно, – кивнул Лаврик.

– И не говорите потом, что я не предупреждал. Мало ли что...

– Ну конечно же, – скучным официальным голосомотозвался Лаврик. Все будет учтено и запротоколировано... – он отвелМазура в сторонку, понизил голос: – Вот что. Конечно, решения у нас принимаешьты, но вот что я бы тебе посоветовал... Оставь на ночь на судне пару ребят.Мало ли что. Пройдутся какой-нибудь железякой по компрессору или испортятдвижок...

– Полагаешь?

– Береженого Бог бережет. За нас взялись, теперь этосовершенно ясно. Хотя и непонятно пока, кто. В общем, завтра в море выходить нестоит. Устройте себе выходной. Сходи в гости к этой звездульке... Или к некоейжурналисточке. Я бы на твоем месте выбрал второе, звздочка, конечно,симпатичнее, но Наташенька нас гораздо более должна интересовать с точки зрениядела. Посмотришь, что там за дедуля, обломок Российской империи. А я темвременем кое с кем встречусь, потолкуем о странностях и об их недопущениивпредь... Лады?

Он кивнул, перепрыгнул на берег и направился вдоль пирсабеззаботной походочкой скучающего туриста.

– Паша, Леший, – сказал Мазур. – Остаетесь на ночьна коробке. И смотрите как следует... Акваланги и прочее, раз такое дело, нестоит таскать лишний раз взад-вперед, пусть лежат в трюме. Остальные, как легкодогадаться, за мной...

Он все же не удержался, покосился в ту сторону – восходящаязвезда увлеченно позировала в сплошном мелькании блицев, ничего не видя вокруг,принимая вычурные позы.

Осколок Российской империи оказался довольно-таки бодрымстаричком. Мазур затруднялся определить его возраст, во всяком случае, засемьдесят, а точнее установить не получалось. Сидя напротив в аккуратнойгостиной и с хорошо скрываемым отвращением прихлебывая виски по глоточку, какна разлагающемся Западе, увы, принято, вместо того, чтобы пить по-человечески,Мазур проделывал в уме кое-какие нехитрые вычисления. Предположим, старикан и всамом деле украшал своей персоной ряды белогвардейцев... Сколько ему в такомслучае может оказаться лет? Восемьдесят с гаком... Допустим, он года сдевятьсот второго или третьего, тогда вполне мог застать, кадетом был,скажем... несовершеннолетним, но рослым, крепким кадетом... Этакий сын полка...Похоже на правду... Может этому быть восемьдесят с гаком? Отчего же нет?