Догадываясь в общих чертах, во что он во исполнениеЛавриковых инструкций влип, Мазур молниеносным взглядом окинул место действия,выбирая из двух возможных путей отступления один. Предпочел не дверь, а окно:оно, в отличие от двери, вело не в недра дома, а прямо на улицу, стекол там небыло, только жалюзи и занавеска.

Опоздал, увы. В чем его вины не было, конечно. За окномзамаячила огромная фигура, заслонившая дневной свет. Знакомая, что характерно,фигура...

А дверь с грохотом распахнулась, и вошел инспектор Пэриш –меланхоличный даже сейчас, с пистолетом в руке. Во рту у него по-прежнемуторчала незажженная трубка.

– Так-так-так, – сказал он с некоторой грустью, словноскорбел о несовершенстве погрязшего в грехах рода человеческого. Остановился напороге и, целя Мазуру куда-то в район живота, небрежно приказал: – Старина,будьте так добры, отойдите в дальний угол и руки держите на виду, а то, знаете,возможны печальные инциденты...

Ничего не поделаешь, сила и солому ломит. Мазур отступил впомянутый угол, где был далек как от окна, так и от двери. Так и стоя напороге, инспектор, печально качая головой, озирал комнату, выглядевшую теперькрайне предосудительно: все вокруг усыпано битым стеклом, в воздухе стоитострый запах разлившегося виски. «Сколько добра зря пропало», – машинальноподумал Мазур, а в углу скорчилась на полу, громко всхлипывая, растрепаннаядевушка в разорванной одежонке. Классическая картина предотвращенного впоследний момент гнусного преступления, если кто не понял.

В общем-то, особой тревоги Мазур не испытывал. Бывалипереплеты и похуже. Стандартная ситуация, шаблонная, убого исполненная…Переживать пока не стоит. Все это ради чего-то да затеяно – не просто так, изжелания поглумиться. Сейчас начнут давить, пугать, чего-то требовать. Дажеинтересно – чего? Скверно, если это чья-то разведка, на задании можно заранеепоставить крест. Хотя, кто знает, не будем спешить...

– Ай-яй-яй... – вздохнул инспектор Пэриш. – Аказались таким приличным молодым человеком... Не хочу делать скоропалительныхвыводов, но у меня уже появились свои соображения по поводу всего здесьувиденного, и трудновато будет вам меня разубедить...

– А попытаться-то можно? – спросил не потерявшийприсутствия духа Мазур.

– Ну что же, попробуйте, – великодушно разрешилинспектор, пожимая плечами. – Когда придет ваше время и я разрешу вамговорить. А пока что извольте помолчать, мне хотелось бы выслушатьдевушку, с учетом общей обстановки крайне напоминающую потерпевшую...

За его спиной возник злорадно ухмылявшийся сержант де лаВега, со здоровенным револьвером в лапе. «Перебор, право, – подумал просебя Мазур. – Непременно револьвер, огромный, никелированный... Дешевкакакая! Вестернов насмотрелся...»

Сержант встал в двери, надежно ее запечатав массивной тушей,а инспектор подошел к сидящей в уголке, целомудренно прикрывавшейся ладошкамиНаталье, присел на корточки, что-то тихонько и ласково стал говорить. Она,всхлипывая, зашептала в ответ.

– Увы, действительность полностью соответствует моейпервоначальной версии, – вздохнул инспектор, поднявшись и подойдя кМазуру. – Бедная девочка утверждает, что вы, сэр, выражаясь романтично,хотели ее изнасиловать, набросились, как дикий зверь, она, бедняжка,отбивалась, как могла, и хорошо еще, что случайные прохожие, услышав ееотчаянные крики, вызвали полицию. И хорошо, что полиция успела вовремя, не давсовершиться злодеянию... Между прочим, девушка настроена подать жалобу по всейформе. А это означает, что нам придется пригласить вас в гости нанеопределенный срок...

– Тебе у нас понравится, грязный извращенец, – сказалсержант, разглядывая Мазура с садистским предвкушением. – Есть массаспособов отбить такому, как ты, все потроха – так качественно, что ни одиндокторишка потом следов не найдет. А если учесть, что в камере тебе добавят...

– Интересно, а собирается ли кто-то выслушать мою версиюсобытий? – спросил Мазур.

– Я же сказал, когда придет ваше время, – сообщилинспектор. – Потом, в участке, при соответствующем расследовании... Сразууточню, что это может случиться не скоро. У меня масса других дел – аобстоятельства, при которых вы задержаны, позволяют держать вас в камере как минимумнеделю.

– А адвокаты и прочие юридические тонкости? –поинтересовался Мазур.

– О, разумеется! – со светлой улыбкой невинного дитятизакивал инспектор. – Адвокаты, залог и все такое прочее... Тут яопять-таки не вижу для вас особых выгод, дорогой сэр. Адвоката еще нужно найти,а залог в таких случаях немаленький, и вряд ли ваши дружки, даже вывернув всекарманы, соберут нужную сумму...

– Короче, скот этакий, попух ты по полной, – обрадовалсержант. – Если очень уж повезет, через пару месяцев выйдешь под бумагу оневыезде, хромая на обе ноги, с отбитыми потрохами, да сокамерники вдобавокпостараются отдать тебя Крошке Сюзи… Усек, тварь?

– Можете, конечно, считать, что мы преувеличиваем, –мягко произнес инспектор. – Ваше право. Но, как человек бывалый иповидавший свет, вы, должно быть, прекрасно понимаете, что ваше положениедовольно-таки плачевно... Что скажете?

– Возможно, – сказал Мазур.

– Без всяких «возможно», – поправил инспектор. –Плачевно, лучшего определения не подобрать...

– Хорошо, – сказал Мазур, посмотрел на хныкающуюНаталью. – Значит, девушка категорически настаивает на своих прежнихпоказаниях?

– Вы настаиваете, мисс? – поклонился инспектор.

– Он меня пытался изнасиловать, скотина! – возопилаНаталья с тем же бездарным театральным пафосом.

– Да ну? – сказал Мазур. – А кто это со мной недалее как вчера вечером на «Ла Тортуге»...

И он, не выбирая особенно слов, в парочке фраз напомнилкое-что из того, чем эта самая девица с ним по собственной охоте занималась подромантическим звездным небом.

– Не стоило бы вам усугублять ваше положение изрекаемойвслух похабщиной и лжесвидетельствами, – сказал инспектор, пока Натальяфыркала и шипела, словно разъяренная кошка. – Мисс Наталья Пушкина многимизвестна как добропорядочная, очень приличная девушка, и ваши грязныеинсинуации...

Во всем происходящем давно и явственно проступала та самаяфальшь, и Мазур, как ни странно, чуточку заскучал. Похоже, в его жизни уже неслучалось ничего нового...

Он еще раз прокрутил все в голове. Сомнений ни малейших –классическая подстава, устроенная ради каких-то своих целей. Что за этимкроется, пока неизвестно. Во всяком случае, не попытка облегчить заезжегоиностранца, за которого некому заступиться, на приличную сумму – инспекторупрекрасно известны его финансовые дела. Приличной суммы не выжать, как нистарайся. Нет, похоже, не в презренном металле дело...

– Иными словами, вы меня загнали в угол, и я в безвыходномположении? – спросил Мазур.