Олег оглядел себя, покосился через плечо на рыцаря. Тотвыпячивал грудь, похохатывал, вел речь о славных подвигах и битвах. Опасен этотрыцарь, которых хоть пруд пруди после вторжения европейских войск в захваченныеарабами страны? Женщина?

Олег не заметил, когда женский смех оборвался, но сбокувдруг прозвучало:

— Сэр калика, а чем хороша медь?

Олег вздрогнул, непонимающе посмотрел на рыцаря. Тот ехалстремя в стремя, на лице его было жадное внимание. Женщина ехала позади вобиженном молчании.

— Я интересуюсь оружием, — пояснил Томас. —Конечно, нож — не рыцарское оружие, но я при штурме Иерусалима командовалотрядом, научился использовать разное... Не для себя, я — благородный рыцарь изГисленда, но для своих людей я должен был... Понимаете, сэр калика?

— Когда рубишься мечом, — объяснил Олег досадливо,возвращаясь в обыденный мир, — то они, сшибаясь, скользят. Бой идетнеуклюжий, плохо предсказуемый... А здесь, парировав удар, знаю точно, гделезвие врага. Медь мягкая, чужое лезвие не соскальзывает, останавливается.

Он вытащил нож, подал рыцарю. Томас повертел его в руке,перевел взгляд на огромные ладони калики:

— Не коротковата рукоять?

— Три пальца помещаются? Вот и ладно. И большому пальцуесть где взяться с другой стороны. Для броска достаточно. Чем короче рукоять,тем лучше. Хочешь попробовать? Ежели кинуть средне, то прокручивается в воздухеза семь шагов. Значит, может воткнуть в того, кто стоит или бежит в трех шагах,десяти, тринадцати...

— А если враг окажется на расстоянии десяти шагов?

— Должен закрутить сильнее. Или замедлить. Только ивсего. Попробуешь?

Томас торопливо протянул нож калике:

— Нет-нет! Рыцарь — это не бродячий цыган.

— Гм... Рыцари тоже бывают бродячими.

— Странствующими! — поправил Томаснегодующе. — Странствующие рыцари! Еще со времен короля Артура рыцариКруглого стола странствовали в поисках приключений.

— А цыгане разве не... Ладно-ладно. Кстати, нож можношвырять и по-рыцарски — прямо, как дротик. Не вращая! Для того утяжеляют концылезвия, а рукояти делают из легкого дерева или кости. Попробуешь?

Томас помотал головой:

— Мы, англы из Британии, народ любознательный, ноперемены не жалуем. Добрый меч и длинное копье — наше оружие на веки веков!Такими нас сотворил Господь, такими останемся.

Он придержал коня, и Олег снова поехал наедине со своимидумами. Вскоре за спиной рассыпался серебристый смех, гулко хохотнул рыцарь, иОлег снова подивился их жизнелюбию и выносливости. Трудную судьбу уготовилибоги для человека! Иначе не дали бы столько сил.

Дорога поднялась на вершину горы, и Олег сумел, прежде чем

спуститься, окинуть одним взглядом окрестности: зеленыехолмы, долину с ровными квадратами полей, мелкие селенья, а далеко впереди —высокий замок, окруженный стеной. Отсюда не разглядеть деталей, замок кажетсяигрушечным, но дорога тянется к нему, и по этой дороге скачут всадники, ползуттяжело груженные подводы...

Нахмурившись, он медленно пустил коня вниз, дорога шлаутоптанная, спускалась полого, обрамленная с боков старыми оливами, с ихраздутыми стволами, изогнутыми, словно в муках, корявыми ветками. Жара перешлав палящий зной, синее небо стало голубым, а потом вовсе белесым, как пепел, осухой воздух можно было поцарапаться. На обочине в густой траве, в пшеничныхполях, трещали перепела, шмыгали зайцы.

Томас ехал все так же стойко в доспехах, лишь шлем повесилна крюк у седла, ветер трепал льняные волосы, срывал капли с красногораспаренного лица. Чачар пыталась напевать, смеялась и все время заглядываларыцарю в глаза — синие, удивительные, непривычные в краю кареглазых.

В полдень Олег заметил издали сочную зелень, свернул, тамобнаружился небольшой ручеек. Устроили привал, напоили коней, Чачар разложилана скатерти еду, пряности. Олег разделся, ополоснулся ледяной водой — пробиласьнаверх к солнцу из бог знает каких глубин! Томас смотрел завистливо, наконец неутерпел, разделся донага, влез в ручей, что не доставал и до колен, поднял тучусверкающих на солнце брызг, визжал; счастливо хохотал. Одежду намочил, побилкамнями, разложил на траве для просушки.

Когда Олег отвязал от конских морд сумки с овсом, Томас всееще сидел у ручья, с наслаждением драл белую кожу крепкими, как копыта,ногтями. Лицо его перекосилось в гримасе необычайного наслаждения.

— Мухи, — простонал он сквозь стиснутыезубы. — Сам сатана породил их на свет, дабы истязали христианских рыцарей,забираясь к ним под доспехи, где даже сарацинские сабли не достанут...

— Мухи?

— Ну, такие белые отвратительные черви! Из нихполучаются мухи, да будет тебе известно, сэр калика.

— Мне-то известно, — пробормотал Олег, — ночто такое известно доблестному рыцарю, это в диковинку!

Томас мотнул головой, продолжая остервенело чесаться:

— Не поверишь, какими глупостями нам забивают голову вдетстве! Чтобы именовали рыцарями, надо выучить тривиум и квадривиум, уметьпеть и слагать стихи, знать грамоту... Но я, честно говоря, больше занималсярыцарскими упражнениями!

— Догадываюсь, — пробормотал Олег. — Еслидаже европейские короли не умеют читать, а вместо подписи ставят крестик.

— Нет беды, — отмахнулся Томас беспечно. —Как только гонец привозит королю грамоту, тот велит быстро изловитькакого-нибудь жида — те все грамотные, им религия велит быть грамотными. Жидчитает королю донесение, король диктует ответ, жид быстро записывает, потомграмоту скрепляют печатью и с гонцом отправляют обратно! Только и всего. А тоткороль, которому послан ответ, тоже велит поймать любого жида, чтобы прочелпослание.

— Очень удобно, — согласился Олег. Томас не уловилсарказма, застонал от наслаждения, дотянувшись до зудящего места между лопаток.Олег предложил: — Позови Чачар, у нее ногти, как у кошки.

Томас в нерешительности оглянулся на женщину, она сиделавполоборота в нескольких шагах, прислушивалась, щека ее горела, как и розовоеушко, руки ходили невпопад, роняя мясо, яйца, луковицы.

— Неловко, — сказал Томас наконец. — Все-такиженщина благородного происхождения! Не могу же заставлять выполнять такуюпростую работу...

— Конечно, простолюдинка почесала бы лучше, но где еевзять!

После обеда, немного отдохнув, они снова пустились в дорогу,вскоре проехали в сотне шагов от странного древнего здания. Оно располагалось вровной долине, вокруг колыхалась высокая густая трава, вход в здание зароскустарником, а по стенам, цепляясь за расщелины, вверх ползли зеленые веревки сблестящими, как воск, листьями. Само здание было огромно, мрачно, состояло изчудовищных глыб серого камня. Заброшенное века назад, изрезанное ветрами,зноем, оно безмолвно напоминало о древних империях, исчезнувших народах.