«Оболочка…» Варвара вспомнила, как кот отважно вступил в схватку с тенями, чтобы защитить её, по-хозяйски вытерла руки о передник и с уверенностью колосса Родосского ответила:

– Васька – это вам не фантик, он член семьи, он мне жизнь спас.

Повисло молчание. Димка прижимался к Варваре, Надя задумчиво смотрела в пол.

– В любом случае, – нарушила молчание Коготкова, – сначала с иномирцами вашими надо разобраться. Они ж не успокоятся, пока шкуру с него не сдерут.

– Не волнуйтесь, – ответила Надежда, – бабушка всё уладит. Всегда улаживала. А мы пока здесь побудем. Чтобы нас тут найти, нужно очень постараться.

Варвара внимательно посмотрела на Надежду. Чего от неё ждать? Друг она или враг? А в слух спросила:

– Что это за место, Надя?

Та развела руками:

– Проекция Димкиной школы. Маленький рукотворный мир. Бутафорский, конечно, но зато, я хорошо его спрятала.

– Вы ведьма, верно? Из Института?

– Верно, но не из Института. Я, Варя, потомственная колдунья, перед чиновниками не выслуживаюсь.

Варвара вздохнула:

– Ну вот, вы даже не из Института. Ну как мы можем вам доверять?

Надя усмехнулась и как будто даже обиделась.

– А разве у вас есть выбор? – спросила она, подняв свои прекрасные чёрные брови. – Попробуете уйти, вас тут же схватят. Вас ищут, Варвара. Прямо сейчас ищут. А здесь мы хоть какое-то время можем быть в безопасности.

Вдруг Васька выгнул спину и яростно зашипел. Шерсть его поднялась дыбом и засверкала. Надя, похоже поняла, что происходит. Она выставила перед собой руки и прислушалась, будто ощупывая стены на предмет бреши. И тут стены дрогнули. Одна за другой ширясь и разбегаясь в стороны по ним поползли чёрные трещины.

– Бежим! – крикнула ведьма и тотчас сорвалась с места. – В спортзал, скорее!

Кота упрашивать не пришлось, он в ту же секунду рванул за Надеждой и в два прыжка обогнал её. Варвара с сыном переглянулись и тоже бросились вслед за ними.

В центре зала, прямо на месте центрального круга, сиял огромный полупрозрачный кокон. Надя велела им заходить внутрь.

– Скорее! Скорее же! – торопила она. – Я должна успеть запечатать!

Когда же кокон сомкнулся над их головами, отрезав от внешнего мира тонкой переливчатой гранью, ведьма тут же принялась колдовать. Она быстро и как-то очень чётко водила руками, то вздевая их к небу, то раскидывая в стороны. Повинуясь её жестам, на поверхности кокона вспыхивали и гасли магические узоры.

– Не заходите за круг! – бросила через плечо Надя. – Иначе защита рухнет.

Варвара и не собиралась двигаться с места. Она одной рукой прижимала к себе Димку, другой – держала кота. За кухонным передником, за красными кукарекающими петухами, колотилось её мужественное сердце, и ему было очень страшно. Варвара не сводила напряжённого взгляда с двери в спортзал, двери, которая в тот момент открывалась.

Глава XIX

– Ты боишься смерти, Семён? – спросил Ипполит, разглядывая что-то в забрызганное стекло патрульной машины.

– Конечно, боюсь, – ответил Коготков и откусил большой кусок от приготовленного Варварой бутерброда, огромного, сочного, с огурчиками и копчёной колбаской. Чего ты там углядел?

Семён повернул голову и посмотрел в направлении взгляда Ипполита, скривился:

– Тьфу ты! Пол!

На тротуаре в мешанине грязи и опавших листьев лежал мёртвый голубь. Голова его была неестественно вывернута.

– Смерть отвратительна, – констатировал Ипполит. – А жизнь беспросветна.

– Чё это она беспросветна? – хмыкнул Коготков. – И снова откусил от бутерброда. Я вот в декабре экзамен на следователя сдавать буду. А там и работа интереснее, и оклад больше. Ты бы тоже перестал бы фигнёй страдать да пошёл бы учиться.

– Скучно.

– Вот так и будешь патрульным штаны в машине просиживать. А мог бы…

– Что могу, то могу. У самурая есть путь, понял?

– Понял. Только по пути идти надо, а ты по нему плывёшь, как говно по речке.

Шубин вздохнул и отхлебнул кофе из бумажного стаканчика. Поморщился: было горячо и кисло. Посмотрел на Семёна и его бутерброд.

– Мне Настя тоже такие делала.

– Держи, – Семён протянул надкусанный бутерброд товарищу и достал из пакета второй, целый. – Никогда я тебя, Пол, не понимал. Чего вы с ней расстались-то?

– Да так… Зато у меня Вафель теперь есть. Отличный пёсель. Акита, между прочим.

– Ага. И путь.

– Зря смеёшься. Я вот за себя, например, совсем не боюсь. Вафеля только жалко, он знаешь, какой преданный, – Ипполит жевнул бутерброд и задумался. – А знаешь, чего я боюсь?

– Ну?

– Вот бывает стих ко мне придёт, а я его закончить никак не могу. Вот думаю, прибьют меня где-нибудь, а стих не закончен.

– И чего? – не понял Семён. – В чём проблема-то?

– Дикий, ты, Коготков. Неужто не понимаешь? За Вафелем-то хоть Настя присмотрит, а за стихом кто присмотрит? Так и останется незаконченным. Я потому-то и пишу их такими короткими.

Дальше Семён жевал молча. Что толку было говорить? Осень на Ипполита действовала отвратительно.

– Вот! Послушай! – сказал Шубин.

У осени нет лица, у осени есть руки.

Костлявые руки в сердце она вонзает…

– Аппетит не порти, а? – попросил Коготков.

Ипполит хотел что-то ответить, но внезапно включилась рация:

– Яга-1 всем постам. Говорит Яга-1. На улице Вязовой в сквере волколак, есть жертвы.

– Где? – встревожился Семён. – Говорит 1-0-5, где на Вязовой? Конкретней!

– Неподалёку от пятой школы.

Семён побледнел: это была Димкина школа.

– 1-0-5 принял. Выезжаю, – отозвался Ипполит. Одного взгляда на напарника ему хватило, чтобы всё понять. Он быстро вылил остатки кофе в окно, нажал на газ и врубил сирену.

Ипполит гнал. Через пять минут они были уже в начале улицы. Там Шубин снизил скорость и бросил через плечо:

– Смотри в оба, это где-то здесь.

Семён и так смотрел в оба, вытягивая шею и привставая в кресле, но из-за дурацких кустов акации ничего толком нельзя было разглядеть.

– Там! – наконец крикнул он. – Тормози! Там человек на дорожке.

Ипполит резко свернул на обочину и лишь только остановил машину, Семён пулей выскочил наружу.

– 1-0-5 на месте. Работаем, – проворчал в рацию Шубин и, достав из бардачка маленькую штатную аптечку, поспешил за напарником.

Когда он подошёл к Коготкову, тот уже осматривал раненого.

– Живой? – спросил Ипполит, оглядываясь по сторонам. Рука его при этом покоилась на рукояти меча.

Семён поднял на напарника тяжёлый взгляд и ответил:

– Живой. Но ранен плохо. Нужно остановить кровотечение. Это Фёдор, Пол.

Шубин пригляделся и охнул: действительно, бледное окровавленное лицо принадлежало Федьке! Федьке, которого и так едва с того света достали. А теперь на тебе, он опять без сознания и весь в крови.

– Как же