– Я должен, чтобы указать дорогу, – ответил Ашер.

– Тогда обопрись руками на машину.

Он наморщил лоб – снисходительно и иронически:

– Простите?

– Мне плевать, будь ты даже вторым пришествиемАнтихриста, но ты не будешь сидеть у меня за спиной в моей же машине, если я небуду знать, что у тебя нет оружия.

– Ма petite, он вампир. Сидя в машине у тебя за спиной,он может убить тебя и без оружия.

Я покачала головой:

– Ты прав. Я знаю, что ты прав, но дело тут не влогике, Жан-Клод. Дело в том, что я просто не могу, чтобы за мной сидел кто-тои я не знала, нет ли у него чего-нибудь под пальто. Не могу – и все.

Это было правдой. Хотя и параноидальной, но правдой.Жан-Клод знал, что спорить со мной бесполезно.

– Хорошо, mа petite. Ашер, не будешь ли ты так любезенповернуться лицом к машине?

Ашер блеснул клыками в ослепительной улыбке.

– Ты хочешь меня обыскать? Я могу тебя голыми руками разорватьна части, а ты волнуешься из-за пистолета? – Он тихо засмеялся, а мнебудто газировки налили за шиворот. – Какая умилительная девушка!

Это я-то?

– Сделайте как я сказала.

Он повернулся к джипу, все еще тихо смеясь.

– Ноги в стороны, руки на капот.

Снова я вытащила пистолет. Наверное, надо его носить на цепина шее, как кулон. Я прижала ствол к спине Ашера, и он напрягся под моимируками.

– Кажется, ты к этому относишься всерьез.

– Абсолютно, – сказала я. – Шире ноги.

Он подвинул ногу, но недостаточно.

Я стукнула его по ногам так, чтобы ему пришлось опереться наруки, и стала обыскивать одной рукой.

– До чего доминантная особа. Она любит быть сверху?

Я не отреагировала. Удивительнее, что и Жан-Клод тожепромолчал.

– Медленней, медленней! Разве Жан-Клод не учил тебя неспешить? – В нужный момент он застонал на вдохе: – Ах, вот так, хорошо...

Да, мне было неловко, но я обыскала его с головы до ног.Черт возьми, искать было совершенно нечего. Зато мне стало спокойнее. Яотступила назад и убрала пистолет.

Он наблюдал за этим процессом через плечо.

– А лифчик под цвет трусиков?

Я покачала головой.

– Можешь встать.

Он выпрямился, опираясь на капот:

– А разве не надо обыскать меня голым?

– Размечтался.

Он стоял, оправляя пальто:

– Ах, Анита, ты даже не знаешь, о чем я мечтаю.

Понять выражение его лица я не смогла, но достаточно былопросто его видеть. Нет, мне не хотелось знать, что видит

Ашер, закрывая глаза на рассвете.

– Не пора ли ехать? – спросил Жан-Клод.

– Тебе так не терпится расстаться с жизнью? – ГневАшера вернулся внезапно, смыв поддразнивающе-галантную любезность.

– Сегодня совет меня не убьет, – ответил Жан-Клод.

– Ты так в этом уверен?

– Приказ совета запретил тем из нас, кто живет в Штатах,драться друг с другом до тех пор, пока не будет принят или отклонен закон,который сейчас обсуждается в Вашингтоне. Совет хочет, чтобы мы сохранилилегальность в этой стране. Если они нарушат собственные правила, никто другойим следовать не будет.

Ашер повернулся лицом к свету.

– Есть вещи похуже смерти, Жан-Клод.

Жан-Клод вздохнул:

– Ашер, я тебя не предавал. Что мне сказать, чтобы тыповерил? Ты сам чувствуешь, что я говорю правду. Я примчался, как только узнал.

– За три столетия ты вполне мог себя убедить, будтоправда в том, что ты хочешь, чтобы было правдой. Но от этого оно правдой нестановится.

– Что ж, пусть будет так, Ашер. Но я бы многое отдал,чтобы искупить то, что ты считаешь моей виной. Я бы оживил ее, если бы это былов моих силах.

Ашер поднял руку, будто отбиваясь от этой мысли:

– Нет, нет, нет! Это ты ее убил. Ты дал ей умереть. Тыдал ее сжечь. Я чувствовал, как она умирает, Жан-Клод. Я был ее Мастером. Онатак боялась! И до последней секунды она верила, что ты ее спасешь. Я был ее Мастером,я знаю, что она умерла с твоим именем на устах.

Жан-Клод повернулся к Ашеру спиной. Тот двумя шагами подошелвплотную, схватил Жан-Клода за руку и повернул к себе. В свете уличных фонарейна щеках Жан-Клода блеснули слезы. Он плакал о женщине, умершей более двухсотлет назад. Долгий срок для слез.

– Ты мне никогда этого не говорил. – ГолосЖан-Клода был еле слышен.

Ашер оттолкнул его так, что тот пошатнулся.

– Побереги свои слезы, Жан-Клод. Они тебе понадобятсядля себя – и для нее. Совет обещал мне отмщение.

Жан-Клод вытер слезы тыльной стороной ладони.

– Ты ее не убьешь. Они этого не позволят.

Ашер улыбнулся, и очень неприятной была эта улыбка.

– Мне не нужна ее смерть, Жан-Клод. Мне нужно, чтобы тыстрадал.

Он стал кружить вокруг меня, как акула. Я поворачиваласьвслед за ним и знала, что он слишком близко, что, если он бросится, я ни за чтоне успею выхватить пистолет.

– Наконец-то ты мне дал то, чем тебя можно ранить,Жан-Клод. Ты полюбил. А любовь никогда не бывает бесплатной, Жан-Клод. Это чувствостоит дороже любого другого, и я увижу, как ты заплатишь сполна.

Он стоял перед Жан-Клодом, сжав в кулаки опущенные руки, идрожал от усилия – не ударить сейчас. Жан-Клод перестал плакать, но я не былауверена, что он дал бы сдачи. В этот момент я поняла, что он не хочет делатьАшеру больно. Вина – мощнейший источник великодушия. Проблема была в том, чтоАшер хотел сделать больно ему.

Я встала между ними и сделала шаг вперед. Ашеру оставалосьлибо отступить, либо соприкоснуться со мной. Он отступил, глядя на меня так,будто не понимал, откуда я взялась. На этот миг он обо мне забыл.

– Самое дорогостоящее чувство – не любовь, Ашер, –сказала я и опять шагнула вперед, и он отступил еще на шаг. – А ненависть.Потому что она съедает тебя изнутри и выжигает, а потом убивает.

– Очень философично, – сказал он.

– Философия – вещь хорошая, – согласиласья. – Но вот что запомни: никогда больше не грози нам. Потому что иначе ятебя убью. Потому что мне по фигу твои прежние страдания. Это ясно? Тогдапоехали.

Ашер несколько мгновений смотрел на меня. Потом ответил:

– С удовольствием. С нетерпением жду момента, когдапредставлю вас совету.