– Это твои слуги обладают силой, а не ты.

– Разве Падма чего-нибудь стоит без своихзверей? – спросил Жан-Клод.

– Совершенно справедливо, хотя я не стал бы говоритьэтого ему в глаза. – Он снова наклонился к передним сиденьям, но на этотраз меня не трогал. – Значит, ты признаешь, что это твои слуги дали тебесилу победить члена совета?

– Мой слуга-человек и мой волк – всего лишь продолжениемоей силы. Их руки – мои руки, их дела – мои дела. Таков закон совета. Таккакая разница, откуда берется моя сила?

– Цитируешь закон совета, Жан-Клод? Ты стал кудаосторожнее с нашей последней встречи.

– Осторожность никогда меня не подводила, Ашер.

– Но есть ли у тебя радость? – Странный вопрос оттого, кто должен ненавидеть Жан-Клода.

– Кое-какая есть, а у тебя, Ашер? С тобой онауживается? Ты все еще служишь совету или согласился на это задание, чтобымучить меня?

– Утвердительный ответ на оба вопроса.

– Почему ты не сбежал от совета?

– Многие стремятся служить ему.

– Ты не стремился.

– Наверное, жажда мести изменила мои стремления.

Жан-Клод положил руку на плечо Ашера:

– Ма petite права. Ненависть – холодный огонь, он негреет.

Ашер отдернулся, насколько позволила ему спинка заднегосиденья. Я глянула в зеркало заднего вида: он свернулся в темноте, обхвативсебя руками.

– Когда я увижу, как ты рыдаешь по своей возлюбленной,мне не надо будет другого тепла.

– Подъезжаем к «Цирку», – сказала я. – Какойу нас будет план?

– Вряд ли мы можем придумать какой-нибудь план. Надо полагать,у них в руках все наши. Так что сделаем лишь то, что можем сделать вдвоем.

– Так мы попытаемся отбить у них «Цирк», или что?

Ашер рассмеялся:

– Она это серьезно?

– Она всегда серьезна, – ответил Жан-Клод.

– Хорошо, так что мы должны будем делать?

– Оставаться в живых, если сможете, – сказал Ашер.

– Заткнись. Жан-Клод, я вот что должна знать: мыврываемся, вышибая дверь ногой, или ползем на брюхе?

– Ты согласна ползать перед ними, mа petite?

– У них Вилли, у них Джейсон и кто знает, сколько ещенароду. Так что, если это спасет наших ребят, я могу малость поползать.

– Я не думаю, что у тебя это хорошо получится, –сказал Жан-Клод.

– Вряд ли.

– Нет, сегодня ползать не будем. У нас нет сил, чтобыотбить «Цирк», но мы, как ты это назвала, войдем, вышибив дверь ногой.

– Как доминанты?

– Oui.

– Насколько доминировать?

– Будь агрессивной, но не безрассудно. Можешь ранить,кого сможешь, но не убивай. Не следует давать им повод.

– Они думают, что ты затеял революцию, Жан-Клод, –сказал из темноты Ашер. – Как всякий революционер, мертвый ты будешьмучеником. Им это не нужно.

Жан-Клод повернулся к своему бывшему другу:

– Так что же они от меня хотят, Ашер? Скажи.

– Им надо на твоем примере научить других. Сам увидишь.

– Если бы я пытался сколотить в Америке альтернативныйсовет – тогда да, я бы понял, в чем смысл. Но я знаю предел своих возможностей.Я не могу защитить кресло в совете от притязаний соискателей. Это был бысмертный приговор. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Ашер вздохнул:

– Уже поздно, Жан-Клод. Совет здесь, и они не поверяттвоим заверениям о невиновности.

– Но ты ему веришь, – сказала я.

Он ответил не сразу.

– Да, я ему верю. Одну вещь Жан-Клод всегда умел делатьблестяще: оставаться в живых. Бросить вызов совету – не самый лучший для этогоспособ. – Ашер подался вперед, и его лицо снова оказалось рядом смоим. – Помнишь, Анита: когда-то, давным-давно, он ждал, чтобы спастименя. Ждал, пока не был уверен, что не попадется. Ждал, пока можно будет спастименя с минимальным риском для себя. Ждал, пока погибнет Джулианна, потому чтоиначе риск был бы слишком велик.

– Это неправда, – сказал Жан-Клод.

Ашер не обратил внимания.

– Смотри, чтобы он не стал ждать слишком долго, спасаятебя.

– Я вообще не жду, чтобы меня спасал кто бы то ни было.

Жан-Клод смотрел в окно на проезжающие машины и тихопокачивал головой.

– Ты мне уже надоел, Ашер.

– Надоел, потому что говорю правду.

Жан-Клод обернулся к нему:

– Нет. Потому что ты напомнил мне о ней и о том, чтокогда-то, давным-давно, я был почти счастлив.

Вампиры смотрели в глаза друг другу.

– Но теперь тебе представился второй шанс.

– И у тебя он мог бы быть, Ашер. Если бы только ты нецеплялся за прошлое.

– Прошлое – это все, что у меня есть.

– Вот это уже не моя вина.

Ашер отодвинулся обратно в темноту, сжавшись на сиденье. Ярешила, что Жан-Клод выиграл спор – сейчас. Но – назовите это предчувствием,если хотите, – я не думала, что их схватка окончена.

«Цирк проклятых» расположен в перестроенном складе. С фасадаон похож на карнавал с афишами, зазывающими на представление уродов, а надсветящейся вывеской танцуют клоуны. Сзади это просто темное строение.

Я заехала на парковку для сотрудников. Она была маленькой,потому что почти весь персонал живет в «Цирке». Если никуда не выезжаешь,машина не нужна. Оставалось надеяться, что нам машина понадобится.

Я заглушила мотор, и стало тихо. Оба вампира погрузились вбездонное оцепенение – я невольно глянула на них, чтобы убедиться, что ониникуда не делись. Млекопитающие умеют замирать, но, скажем, кролик,затаившийся, чтобы лиса прошла мимо, – полон жизни. У него колотитсясердце, он часто дышит. Вампиры больше похожи на змей, которые вытягиваются вовсю длину и замирают. В них нет ощущения остановленного движения, ощущения, чтооно потом возобновится. В такой заторможенный миг змея кажется ненастоящей,каким-то искусственным предметом, изготовленным, а не живым. Жан-Клодпогружался в колодец безмолвия, где запрещено любое движение, даже дыхание.

Я оглянулась на Ашера. Он сидел на заднем сиденье совершеннонеподвижно – прекрасная золотая статуя, но лишенная жизни.

Молчание заполнило салон, как ледяная вода. Мне хотелосьхлопнуть в ладоши, заорать, зашуметь, чтобы они, черт их побери, ожили, но язнала, что толку не будет. Результатом будет моргнувший глаз и взгляд – непринадлежащий, а может, никогда не принадлежавший человеку.