Он кивнул.

– Я не была твоим слугой, когда убила Оливера.

– Я бы этот маленький секрет сохранил между нами.

– Почему?

– Может быть, они не убьют меня, mа petite, но охотникза вампирами, убивший члена совета, приговорен. Без суда и сомнений.

– Даже если сейчас я твой слуга?

– Это может тебя спасти. Один из самых строгих нашихзаконов – не уничтожать cлyгy другого.

– И они не могут меня убить, потому что я твой слуга.

– Убить – нет, но могут ранить. Так ранить, что тыбудешь желать смерти.

– То есть пытать?

– Не в обычном смысле слова. Но они – мастера находить,чего ты боишься больше всего на свете, и пускать это в ход. Твои же мечтанияони используют против тебя, вывернут все, что в тебе есть, так, чтобы тыприняла нужную им форму.

– Я знала Мастеров вампиров, которые умели чуятьжелания твоего сердца и использовать их против тебя же.

– Все наши проявления, что ты видела раньше, – этокак далекий сон, mа petite. А совет – это явь. Тот кошмар, который служитосновой нам всем. Страх, которого боимся даже мы.

– Иветта и Балтазар не показались мне особо страшныМИ.

Он смотрел на меня, и на лице его ничего нельзя былопрочесть. Это была маска – гладкая, вежливая, скрытная.

– Если тебя они не напугали, mа petite, то лишь потому,что ты их не знаешь. Иветта стала у совета лизоблюдом, потому что получаетпостоянный поток жертв.

– Жертв? То есть человеческих жертв?

– Бывает, что человеческих. Но Иветта считаетсяизвращенной даже среди вампиров.

Я не была уверена, что хочу уточнять, но...

– Извращенной в чем?

Он вздохнул, глядя себе на руки. Они лежали на скатертисовершенно неподвижно. Будто он отодвигался от меня. Я буквально слышала, каксо щелчком становятся на место стены. Он восстанавливал в себе Жан-Клода,Принца Города. Я была потрясена, поняв, что изменение было. Оно было настолькоплавным, что я раньше не осознавала: со мной, на наших свиданиях, он другой. Яне знаю, то ли он становился собой, то ли таким, каким я хотела его видеть, ноон бывал расслабленней, менее защищенным. И очень горестно было смотреть, какон надевает на себя лицо, которое носит на публике.

– Иветта любит мертвых.

Я наморщила лоб:

– Но она же вампир. Так что ничего странного.

Он поглядел на меня совсем не по-дружески.

– Я не буду сейчас это обсуждать, mа petite. Ты делишьсо мной ложе. Если бы я был зомби, ты бы ко мне и не притронулась.

– Это правда. – Понадобилась пара секунд, чтобы доменя дошел смысл. – Ты хочешь сказать, что Иветта любит заниматься сексомс зомби, по-настоящему разложившимися трупами?

– В числе прочего.

Я не смогла скрыть отвращения.

– Боже мой, это же... – Я не находила слов, потомнашла: – Это же некрофилия!

– Если ничего лучшего не подвернется, она готоваиспользовать мертвое тело, но истинная для нее радость – сгнивший анимированныйтруп. Твой талант, mа petite, ее бы очень заинтересовал. Ты могла бы подниматьдля нее неиссякаемый поток партнеров.

– Я не стала бы поднимать мертвых для ее забавы.

– Поначалу – нет, – согласился он.

– Ни при каких обстоятельствах.

– Совет умеет находить обстоятельства, которые заставяттебя делать практически что угодно.

Я глядела ему в лицо и жалела, что ничего не могу на нем прочесть.Но я поняла, в чем дело. Он закрылся от них.

– И в насколько глубокой дыре мы находимся?

– Достаточно, чтобы всех нас в ней похоронить, еслисовет захочет.

– Может быть, не надо было мне убирать пистолет, –сказала я.

– Возможно, – ответил он.

Принесли счет, мы расплатились и вышли. Я забежала в туалети снова вытащила пистолет. Ключи от машины взял Жан-Клод, так что ничего, кромепистолета, мне нести не надо было. От туалета до двери недалеко, и черныйпистолет на фоне черного платья никто либо не заметил, либо просто не захотелвозникать. А чего вы ждали?

На автостоянке царила густая тьма с лужицами света наблестящих кузовах машин. «Ягуары», «вольво», «мерседесы» – эти марки здесьдоминировали. Мой джип мелькнул в самом конце площадки. Когда мы направлялись кнему, я вновь потеряла его из виду. Жан-Клод зажал мои ключи в кулаке, чтобыони не звякали при ходьбе. Мы не держались за руки и ни за что другое. Яопустила ствол «файрстара» к земле, но, готовая к выстрелу, озиралась посторонам. Я не пыталась скрывать, что делаю: любой коп за нескольких ярдовпонял бы. Я выискивала опасность, выискивала мишени.

Чувствовала я себя и глупо, и тревожно. По коже обнаженныхплеч пробежали мурашки. Чушь, конечно, но мне было бы уютнее в джинсах ирубашке. Надежнее как-то.

– Мне кажется, их тут нет, – прошептала я.

– Я точно знаю, что ты права, mа petite. Иветта иБалтазар передали нам то, что должны были, и вернулись к своим хозяевам.

Я даже глянула на него, но тут же снова стала осматриватьстоянку.

– Так зачем я тогда в боевом режиме?

– Потому что совет путешествует со свитой, mа petite.Могу обещать, что это было не последнее их появление в эту ночь.

– М-да, ничего себе.

Мы миновали последние автомобили между нами и джипом. Околонего стоял, опираясь на кузов, какой-то человек. «Файрстар» уже смотрел нанего. Я даже задуматься не успела – чистая паранойя... то есть простите,осторожность.

Жан-Клод застыл рядом в полной неподвижности. Старые вампирыэто умеют – они прекращают двигаться, дышать – все прекращают. Еслиотвернешься, его будто и нет.

Человек стоял к нам в профиль, опираясь на джип. Он как разприкуривал. Можно было бы подумать, что он нас не видел, но я знала, что это нетак, и держала его под прицелом. Он знал, что мы здесь. Спичка вспыхнула, выхвативиз темноты такой совершенный профиль, что редко увидишь. Золотые в светепламени волосы спадали до плеч густой волной, обрамляя лицо. Привычнымдвижением человек бросил спичку на асфальт, вынул изо рта сигарету и подняллицо к небу. Уличный свет играл на его лице и золотых волосах. Человек пустилтри идеальных дымовых кольца и рассмеялся.

Этот смех как прикосновение пробежал у меня по спине,заставил задрожать, и я подумала, как это я, черт меня побери, могла принятьего за человека.

– Ашер, – произнес Жан-Клод. Произнес безинтонации, как ничего не значащее. Но я лишь с трудом удержалась, чтобы необернуться на Жан-Клода. Я знала, кто такой Ашер, но только понаслышке. Они сЖан-Клодом и слугой Ашера, Джулианной, лет двадцать мотались по Европе. Это былmenage a trois – наиболее близкий к семье союз, который был у Жан-Клода с техпор, как он стал вампиром. Потом Жан-Клод был вызван к одру умирающей матери, аДжулианна и Ашер попали в руки церкви. Охотников за ведьмами.