— Что за чертовщина здесь творится, Стюарт? — закричал ЭлБанделл.

— Не знаю, — сказал Стью.

— СТЬЮ, ПОЖАЛУЙСТА, МЫ ДОЛЖНЫ УВЕСТИ НИКА ОТТУДА! —закричала Фрэн.

И в этот момент у них за спиной раздался взрыв.

Твердым и тихим голосом он произнес:

— Говорит Гарольд Эмери Лаудер. Я делаю это в соответствиисо своей свободной волей.

У основания Флэгстаффа вырос столб огня. Спустя мгновениераздался приглушенный звук взрыва.

— Конец сообщения, — тихо проговорил Гарольд в трубку.

Надин вцепилась в него обеими руками.

— Мы должны убедиться, что они мертвы.

Гарольд посмотрел на нее, а потом жестом указал нарасцветшую внизу розу уничтожения.

— Думаешь, после этого кто-нибудь мог остаться в живых?

— Я… я н-не зн… ааааю, Гарольд, я… — Надин отвернулась,схватилась за живот и начала блевать. Гарольд наблюдал за ней с легким презрением.

Наконец она вновь повернулась к нему, вытирая рот бумажнойсалфеткой.

— Что теперь?

— Теперь мы пойдем на запад, — сказал Гарольд. — Если,конечно, ты не собираешься спуститься вниз и разведать, как настроено общество.

Надин поежилась.

— Гарольд… — Она попыталась прикоснуться к нему, и ондернулся в сторону. Не глядя на нее, он стал собирать палатку.

Для Фрэн Голдсмит этот день закончился просто ибезболезненно. Она почувствовала, как теплая волна воздуха подхватила ее сквозьночь.

«Что за чертовщина?» — подумала она.

Она приземлилась, ударившись плечом. Удар был сильным, ноболи по-прежнему не было. Она лежала в овраге, который шел с севера на юг награнице заднего двора Ральфа.

Рядом с ней приземлился стул — аккуратно, прямо на ножки.Сиденье его тлело и дымилось.

«Что за чертовщина?»

Что-то приземлилось на стул и упало вниз. Она увидела, чтоэто была рука.

«Стью? Стью? Что происходит?»

Громкий, скрежещущий грохот заполнил ее уши, и повсюду сталипадать предметы. Камни. Доски и бревна. Кирпичи. Разбитое стекло. Мотоциклетныйшлем с пробитой в нем смертельной дырой.

До нее донеслись чьи-то крики. Скрежещущий грохот неослабевал. Все вокруг было освещено пламенем. Доска с торчащим из неешестидюймовым гвоздем упала у нее прямо перед носом.

«…РЕБЕНОК!..»

И сразу же вслед за этим в голове у нее возникла другаямысль — ответ на все ее предчувствия: «Гарольд сделал это. Гарольд сделал это,Гарольд…»

Что-то обрушилось ей на голову, на шею, на спину, и онапотеряла сознание.

Птицы.

Она слышит, как поют птицы.

Фрэн лежала в темноте и слушала пение птиц. Она подумала одетстве. Субботнее утро, не надо идти в школу, не надо идти в церковь. День,когда можно спать, сколько душе угодно. Лежишь с закрытыми глазами и видишьперед собой только красную пульсирующую темноту. Слушаешь птиц, вдыхаешьсоленый запах моря, потому что тебя зовут Фрэнсис Голдсмит, и тебе одиннадцатьлет, и ты лежишь с закрытыми глазами субботним утром в Оганквите…

Птицы.

Она слышит, как поют птицы.

Но это не Оганквит, это (Боулдер)…

Она долго задумалась в красной темноте, и неожиданно ейвспомнился взрыв. (…Взрыв?) (…Стью!)

Глаза ее широко раскрылись. В них был внезапный ужас.«Стью!»

И Стью сидел рядом с ее постелью, одна рука его былааккуратно забинтована, по щеке пролегла глубокая царапина, а часть волосвыгорело, но это был Стью, он был жив, и когда она открыла глаза, на лице унего появилось выражение огромного облегчения, и он сказал:

— Фрэнни. Слава Богу.

— Ребенок, — сказала она. Горло ее было сухим. Говорить онамогла только шепотом.

— Ребенок, — повторила она, проталкивая слова сквозь своюпокрытую наждаком гортань. — Я потеряла его?

Он неуклюже обнял ее обеими руками.

— Нет, Фрэнни, нет. Ты не потеряла ребенка.

Она расплакалась.

Позже она спросила его:

— Расскажи мне. Каковы последствия?

— Фрэн…

— Ник? — прошептала она. — Я видела чью-то оторванную руку.

— Давай отложим этот разговор.

— Нет, я должна знать.

— Семеро погибших, — сказал он низким хриплым голосом. — Намеще повезло, по-моему. Все могло быть гораздо хуже.

— Кто, Стюарт?

Он неуклюже сжал ее руки.

— Ник — один из них. Там была стеклянная стена, и она… она…— Он запнулся на мгновение, посмотрел на свои руки, а потом снова поднял взглядна нее. — Он… мы смогли опознать его по… некоторым шрамам… — Он отвернулся. Изгруди Фрэн вырвался хриплый, сдавленный вздох.

Когда Стью немного овладел собой, он сказал:

— И Сью. Сью Стерн. Она оставалась в доме, когда произошелвзрыв.

— Но… ведь это просто невозможно? — сказала Фрэн.

— Это правда.

— Кто еще?

— Чед Норрис, — сказал он, и из груди у нее снова вырвалсяэтот хриплый вздох.

— Внутри оказалось только три человека. Это просто чудо.Бред говорит, что в шкафу было восемь-девять динамитных зарядов. А Ник… он ведьпочти… когда я думаю о том, что он, наверное, уже взялся за эту коробку…

— Не надо, — сказала она. — Не думай об этом.

Перед приближением вечера третьего сентября люди сталимедленно подходить к дому Ларри и Люси. Ларри наблюдал за ними из окна спальни.За его спиной на их кровати лежала без сознания Матушка Абагейл. Исходивший отее тела сухой резкий запах заполнял его ноздри, и он ощущал позыв на рвоту — онненавидел рвоту, — но не трогался с места. Это его кара за то, что Ник и Сюзанпогибли, а он уцелел и даже не получил ни единой царапины.

Джордж ненадолго ушел в госпиталь проверить, как чувствуютсебя остальные пациенты. Из двадцати пострадавших в больнице осталось толькошестнадцать. Троих отпустили домой, а Тедди Вейзак умер.