Женщина на кровати была похожа на скелет, обтянутый тонкойпепельно-серой кожей. Она выглядела бесполой. Почти все ее волосы вылезли,груди исчезли, рот широко раскрылся, и из него вырывалось хриплое дыхание.Ларри подумал, что она похожа на виденные им изображения юкатанских мумий — неразложившихся, но съежившихся, высохших, лишенных возраста.

Ларри вновь посмотрел в окно. Люди стояли и ждали. Жива лиона? Умерла ли? Умирает? Может быть, ее исцелил Бог? СКАЗАЛА ЛИ ОНА ЧТО-НИБУДЬ?

Около десяти часов вечера в толпе появились Стью Редман,Глен Бэйтмен и Ральф Брентнер и стали раздавать листовки. На них было написано:

МИТИНГ СВОБОДНОЙ ЗОНЫ

В АУДИТОРИИ МЮНЦИНГЕРА

4 СЕНТЯБРЯ В 20:00

Получив листовки, люди стали расходиться.

Когда на следующий вечер Стью открыл митинг, аудитория былапереполнена, но все вели себя очень тихо. Позади Стью сидели Ларри, Ральф иГлен. Фрэн попыталась было подняться, но спина ее еще очень сильно болела.Невзирая на скверную иронию ситуации, Ральф подключил ее к митингу с помощьюрадиотелефона.

— Нам надо кое-что обсудить, — начал Стью и его тихий голосбез труда разнесся по всему залу. — Я думаю, все в этом зале знают о взрыве и овозвращении Матушки Абагейл. Мы об этом поговорим, но сначала послушайтехорошие новости. Их вам сообщит Бред Китченер.

Бред подошел к кафедре, и на лице его не было заметно иследа того волнения, которое обуревало его вчера.

— Завтра мы подключим электроэнергию, — сказал он.

Раздались аплодисменты, продолжавшиеся около полуминуты.Позже Стью сказал Фрэнни, что если бы не вчерашние события, Бреда стащили бы сосцены и пронесли бы на руках вокруг зала.

— Следующий пункт повестки… — начал Стью.

— Пошел ты со своей повесткой! — исступленно завопиламолодая женщина. — Давайте говорить о темном человеке! Давайте говорить оФлегге!

Зал зашумел. Стью так сильно застучал молотком по кафедре,что он разлетелся на части.

— Вы сможете поговорить обо всем, о чем хотите, но до техпор, пока я веду этот митинг, я требую… чтобы был… хоть какой-нибудь… ПОРЯДОК!

Понемногу все затихли.

— Ну а теперь, — сказал Стью намеренно тихими спокойнымголосом, — я расскажу вам о том, что произошло вечером второго сентября в домеРальфа Зрентнера.

Он вкратце описал все события, умолчав лишь о предчувствииФрэнни.

— Вчера утром мы с Бредом и Ральфом более трех часовкопались в руинах и нашли остатки динамитной бомбы, прикрученной крадиотелефону. Похоже на то, что бомба была заложена в шкаф в гостиной. БиллСкэнлон и Тед Фрэмптон нашли еще один радиотелефон в амфитеатре Санрайз, и мыпредполагаем, что бомба была взорвана оттуда…

— Предполагаем, так его в задницу! — закричал из третьегоряда Тед Фрэмптон. — Это был ублюдок Лаудер со своей трахнутой шлюхой!

Напряженный шепот прошел по залу.

— Если еще хоть один человек выкрикнет что-нибудь с места, язакрою митинг, и вы будете разговаривать друг с другом, — сказал Стью. ТедФрэмптон сердито посмотрел на него, и Стью ответил на его взгляд. Через несколькосекунд Тед опустил глаза.

— Мы подозреваем Гарольда Лаудера и Надин Кросс. У нас естьоснования для серьезных подозрений, но пока против них нет бесспорных улик, и янадеюсь, что вы будете об этом помнить.

В зале раздался недовольный ропот.

— Я говорю это к тому, — продолжил Стью, — что если онизабредут обратно в Зону, я хочу, чтобы вы привели их ко мне. Я посажу их втюрьму, и Эл Банделл займется организацией судебного процесса. Мы… мы должныдействовать по справедливости. Я надеюсь, вы знаете, где находятся те, ктодействует иначе.

Он с надеждой посмотрел в зал и увидел на лицах толькоудивленное негодование. В него впились сотни глаз, и он чувствовал, какие мыслипрятались за ними: «Что за дерьмо ты там несешь? Они ушли. Ушли на запад. А тыведешь себя так, словно они отправились в двухдневный поход, чтобы посмотретьна птичек».

— Кроме того, я хотел вам сказать, что мы должны избратьнедостающих членов комитета. Мы не будем заниматься этим сегодня вечером, новам надо подумать о том, кто… — В зале поднялась чья-то рука. — Говорите, —сказал Стью. — Только представьтесь сначала.

— Меня зовут Шелдон Джоунс, — сказал массивный человек вклетчатой шерстяной рубашке. — Зачем нам ждать? Почему мы не можем избратьновых членов комитета прямо сегодня? Я предлагаю Теда Фрэмптона.

— Эй, я поддерживаю! — завопил Билл Скэнлон. — Прекраснаяидея!

Тед Фрэмптон потряс сжатыми над головой руками, и в залераздались разрозненные аплодисменты. Стью почувствовал, как почва уходит у негоиз-под ног. Они хотят заменить Ника Андроса Тедом Фрэмптоном? Какая-то глупаяшутка. Тед вступил в комитет по энергетике, но обнаружил, что это слишкомнапоминает работу. Он перешел в похоронный комитет, и это занятие, похоже,больше подошло ему, хотя Чед и говорил Стью, что Тед — это один из тех людей,которые способны растянуть перекур в обеденный перерыв, а обеденный перерыв — вполдневный отдых. Он с радостью вызвался участвовать во вчерашней погоне заГарольдом и Надин, может быть, потому, что это предвещало развлечения. Чистослучайно он с Биллом Скэнлоном наткнулся на радиотелефон на Санрайзе и с техпор приобрел важную походку, которая Стью была совсем не по душе.

Стью сказал:

— По-моему, надо дать людям возможность подумать. Давайтепроголосуем. Пусть те, кто считает что довыборы в комитет надо произвестисегодня, скажут «да».

«Да» прокричало всего несколько голосов.

— Те, кто считает, что выборы надо отложить на неделю илиоколо того, пусть скажут «нет».

«Нет» раздалось громче, но не намного. Большинство людейвообще не участвовали в голосовании, словно эта проблема их совсем неинтересовала.

— О'кей, — сказал Стью. — Мы соберемся в этой же аудиториичерез неделю, одиннадцатого сентября.

Слово взял доктор Ричардсон. Когда он подошел к кафедре, емугромко зааплодировали. Он сообщил, что в результате взрыва на настоящий моментумерло уже девять человек, еще трое находятся в критическом состоянии, двое всерьезном и восемь в удовлетворительном.

— А теперь разрешите сказать несколько слов о МатушкеАбагейл.

Люди в зале подались вперед.

— Я могу сообщить вам только одно: я ничем не могу ейпомочь.