Громада чуждой человеческому сознанию проекция иной браны жила вокруг своей непостижимой жизнью, и меж этих титанических стен огня предстояло проскользнуть слабой искоркой «Эмпириалу». Экипаж из глубин своего транса вслушивался в горнило проносящихся вокруг них с чудовищной скоростью сигналов, чутко реагируя на континуальное эхо, тот слабый зов собственного будущего-прошлого самого «Эмпириала», что обозначал для Экипажа долгожданную точку выхода. Там, только там, на ничтожном участке пространства, они должны вывести самих себя в «физику», вернуть метагалактике отобранную у неё собственность — гигатонны массы «Эмпириала». Тикали тягучие тысячелетние секунды. Таяло некогда неодолимое защитное поле, таяли силы у Экипажа.

Неужели?..

Вот, вот он, долгожданный зов!

Словно огромная птица, корабль-прим ринулся со своих безумных высот на этот зов, призрачные его крылья изогнулись в напряжённом усилии. «Изабелла Гриер» и «Аолла», две сестры-близнеца, пели свои громогласные хоралы на привычно басовитых нотах, стремительные и беспощадные, они видели свою долгожданную цель, и их теперь ничто не могло остановить.

Рывок!!!

Чернота и спокойствие окружающего пространства опрокинулось на него безумной дрожью.

Чувство облегчения было непередаваемым. Он дома, он снова дома, хотя и безмерно от него далеко. Вот, что он позабыл, вот, о чём ему напомнили те, кто позвал его на борт «Эмпириала».

Вокруг — пустота родного пространства, безопасность и свобода. Теперь — к финальной точке их путешествия, там отдохнуть, забыть, выбросить из сознания этот кошмар…

Только что-то мешает расслабиться, царапает воспалённую роговицу, свербит где-то там, за гранью сознания.

Ты кое-что забыл.

Да, он что-то забыл, только не подсказывайте, он сам вспомнит. Какой-то крошечный эпизод в недрах этой геенны, перед самой обратной трансгрессией, сожравшей остатки энергии во внешнем коконе. Какое-то ничтожное отклонение от континуального эха «Эмпириала», словно корабль решил выйти в физику разом в нескольких точках.

Или так, в это же пространство-время здесь выбросило в наш мир что-то ещё. Что-то настолько большое, чтобы создать достаточной силы эхо, но недостаточно умело сконструированное, чтобы управлять своим падение сквозь бездну. Прыжок вслепую, кажется, это нечто вернулось в наш мир буквально по частям, большей частью оставшись там, на съедение иной фазе. То, чего не могли позволить себе люди, но могли позволить…

Нет.

Основной канал был пуст, его переполняла единственная тянущая внутренности нота боевой тревоги. Оживали одна за другой подсистемы вторичных цепей управления, бросались к своим постам флотские, словно нехотя разворачивались наружу хищные жала излучателей поля, заново возводя на месте угасшего несокрушимого «прыжкового» щита свежие оборонительные форпосты. Что за противник, откуда он оказался у самой точки выхода, точные координаты которой не мог просчитать никакой церебр, даже если бы Экипаж дал ему для этого все необходимые данные, не эти вопросы сейчас волновали Паллова, вновь и вновь досылающего запрос в наполовину живой от перегрузки сетей терминал.

Это нельзя было запланировать. Значит уже что-то идёт не по плану. Опыт многочисленных трансгалактических рейсов подсказывал Паллову — после выверта обратно в «физику» никто бы даже не стал будить людей, а штатно заглушил бы камеры и на остаточной энергии в накопителях совершил корректирующий микропрыжок в точку финиша. Генераторы продолжали сверкать на общих схемах состояния корабля, что транслировал ему терминал, а значит, это всё-таки промежуточный финиш. Где-то в глубинах чужой Галактики, под аккомпанемент тянущей жилы сирены, корабль экстренно готовился к бою. И Паллову нужен был человек, который объяснит, что вообще, тьма побери, тут творится.

Но Ковальский не отзывался, по данным терминала, в его каюте вообще никого не было.

Нужно двигать туда ногами, самому. Одна проблема — все транспортные системы «Изабеллы Гриер» сейчас работали с одной целью — спешно доставляли навигаторов в доки. Остальные либо приступали к своей вахте непосредственно из своих «коконов», либо просто должны были оставаться на своих местах. Никуда он так не попадёт.

Продолжали упорно молчать Элементалы, не выпустив даже краткого сообщения в злосчастный воющий канал. Это тоже было плохим сигналом.

Флотские только что успешно доказали себе, Совету и, видимо, лично Ковальскому, что им не зря доверили полноценный галатрамп. Но этого им показалось мало. Неведомый враг, появившийся на внешних сенсорах, должен быть немедленно уничтожен. Огромная огневая мощь «Эмпириала», не погасившего ни одну из камер, была в их руках.

Предчувствия у Паллова были самые скверные.

И тут он почувствовал первый толчок.

Лёгкая дрожь, прошедшая через все эксаватты инерционных гасителей и силовых ячеек и достигшая самого нутра модуля-спутника.

Неведомый враг?! Вполне ведомый.

На «Эмпириал» во всей доступной мощи обрушился удар флотилии рейдеров R-x. И удар этот, кажется, достиг своей цели.

Ковальский приказал обоим страд-драйверам остаться. И они молча подчинились. Толку от них в грузовых доках было мало, на боевые палубы вызова не поступало. А у кого на борту действительное старшинство, у них сомнений уже не возникало.

Если бы он ещё сам понимал, зачем ему двое перепуганных, с трудом ориентирующихся в пространстве после гибер-сна юнцов. Горизонт событий был оглушающе пуст, даже эти двое, кажется, впервые смотрели на него не оценивая, а дожидаясь. Ему нужно решить эту загадку, ему, а не им. Потому что это его мир. И его загадка.

Мгновенная потеря ориентации. Удар! Ещё удар!

Мир затрясся, в отчаянии дробясь сонмом осколков. Осколки резали, крушили на своём пути тончайшие слои инфопотоков. Оборонные фаги, защитные поликонструкции энкодеров инфосферы «Эмпириала» тотчас ожили, принялись за работу, не слыша приказов, в отчаянии посылаемых им Экипажем. Что-то глубинное, какая-то слишком большая для осознания информационная матрица, на которой базировалась вся структура метаинтеллекта Экипажа, призванная заменить отсутствующего на борту Избранного, она сама предала их, подчиняясь океану шумов, грохотом и шёпотом бит за битом проникающих сейчас через все сенсоры «Эмпириала» в самое ядро бортового навигационного церебра и, через него, к Экипажу.

Что-то было причиной сбоя, нараставшего, всесокрушающего. Нечто, находящееся вне корабля.

Происходящее казалось сном, бредом, неправдой… Но как же легко им оказалось преодолеть самое прочное в корабле-гиганте — его непроницаемую ни для чего, кроме информации, броню!

В уши скрежетала децибелами тревожная сирена, раз за разом приходил от терминала запрос контакта из каюты Паллова, но Ковальский не отвечал. Не сейчас, старый товарищ. Некогда тебе объяснять то, что Ковальскому и самому не до конца ещё понятно.

Нужно решить простую, совсем простую задачу.

Ответить на вопрос, как они на выходе в «физику» очутились в самом эпицентре огненного смерча.

Снова удар!

На этот раз он был чувствительным даже здесь, в центре всех основных пассивных оборонных