мне с продуктами, рекламой и всем понемногу. Со временем я понял, что не нужен мне ни гламур, ни большие деньги. Счастье там, где душе хорошо, а ей хорошо здесь. Я почувствовал, что живу! — Жора говорил спокойно, как человек, который, наконец, нашел смысл жизни.

— Изменился ты, Жора, изменился до неузнаваемости, — протянул Бегемотов.

— Помню, как ты любил дорогие машины, вечеринки, деньги. А сейчас, вон, штаны с дыркой, футболка с домиком на груди, улыбка до ушей… Здесь, действительно, очень красиво. Вижу, ты нашел свое место. Знаешь, Кельскопец, я давно задумываюсь о том, чтобы оставить дела… Распустить «Панду» и заняться своей жизнью. Мы с тобой столько лет потратили на борьбу с криминалом, столько жизней спасли, а о своих забыли…

Несколько минут они молчали, просто наслаждались видом.

— Скажи-ка мне, а что за история с моей женой? Все тогда говорили, что это ты ее увел, — нарушил молчание Бегемотов.

— Как и говорил, дорогой друг, увел я девушку неверную у твоего брата. Хотя в жену твою я был влюблен, не спорю. Но всегда старался держать себя в руках, ведь ты — мой друг. Женщина может бросить тебя, променять на карьеру, на более выгодную партию, а верный и надежный друг даже от пули прикроет. Говорю, как есть — она давно хотела уйти от тебя, и не спрашивай, откуда я об этом знаю. Нашла в Москве хорошую работу и рвалась в Первопрестольную. А ты хотел, чтобы любимый человек был рядом. Да и в Москву переезжать не собирался — опасно для нашего дела. В общем, она воспользовалась моей репутацией бабника, моим внезапным исчезновением, и пустила слух, что это я ее от тебя увел. Сейчас она в Москве, работает там, куда стремилась, вся из себя гламурная, но… Она одинока, Володя. Нельзя предавать тех, кто нас любит. Ты здесь нипричем. Ревновал ли ты ее, ссорился ли ты с ней… Ты любил, ты был стеной, был тем, кто мог ее согреть. Но твоя забота ей оказалась не нужна. Советы мамы, псевдоподруг на тему — будто она найдет тысячу таких, как ты… Все это вкупе оказалось сильнее. Она сделала выбор, чтобы жить в роскоши, — тут Жора рассмеялся, — а ты продал свой дом, чтобы помочь семье многодетных погорельцев… Чувствуешь разницу между Вселенной и какой-то там галактикой? Даже не галактикой, а всего лишь жалкой планеткой на отшибе солнечной системы… Хе-хе!

— Я любил её… И места себе не находил после того, что она ушла, — вздохнул Володя, — а она, оказывается, меня просто на карьеру и столичный лоск променяла…

— Женщины — коварные существа, Володя, — похлопал его по плечу Жора. Кстати, советую обратить внимание на Ольгу. Я видел, как она на тебя смотрит. Серьезная девица и, может, отчасти стервозная — как раз твой типаж, — коротко засмеялся Келькопец. — Поверь мне, ты ей небезразличен!

— Посмотри мне в глаза, — попросил Бегемотов.

Жора повернул к нему голову и улыбнулся.

— Все, что ты рассказал — правда?

— Правда, мой друг, правда. Прости, что не решился сразу тебе все рассказать — боялся. Прости, что ружье на тебя сегодня наставил, я бы не выстрелил — кишка тонка. Я был и остаюсь для тебя другом! — Жора отвернулся к заходящему солнцу.

Володя протянул ему руку.

— Мир?

— Мир! — пожал ее Жора. — Теперь проводим солнце и пойдем обратно, пока твои туристы чего не начудили со страху.

Двое молча сидели, пока светило нижней своей кромкой не коснулось линии горизонта. Просто сидели и наслаждались тишиной, звуком ветра, запахом леса, разбавленным печным дымом.

Тем временем в доме Лешего…

Куприянов все-таки решил не откладывать отъезд до утра. Думал скорее уехать отсюда, и заночевать в поселке, где, по его мнению, должен был находиться Валенов. А в доме Лешего туристов уже ждал старик. Он вновь появился на сцене, макая сосиску в майонез.

— Дед, можешь увезти нас до второго Закуса или как там его… Куда, в общем, я и заказывал сопровождение, — спросил злой Куприянов.

— Подождите, сейчас придет Жора, обсудим, как вам лучше поступить — ночевать здесь или сразу выходить на маршрут, искать группу.

— Я бандитов ваших ждать не собираюсь, у меня на кону ни в чем… Ну, может, в чем-то и повинные конечно, жизни!

— Не нужно бежать впереди паровоза, Александр Казбекович. Володя — не бандит. Дождитесь и поговорите с ним, — улыбнулся Петр Ильич и откусил кусок сосиски.

— Я все сказал, — заявил Куприянов, — доедем до поселка, узнаем, по какой тропе они пошли, выйдем за ними.

— Ну, хорошо, — ответил старик, доел сосиску, — но Владимир и Вера — часть вашей группы.

— Я с бандитами дел не имею! — фыркнул Куприянов. — Святослав, собирайся, Ольга — собирайся тоже!

— Хорошо, я вас довезу, — согласился дед.

— Как-то не уверенно отвечаешь, старый, ты тоже в их секту входишь? — подозрительно прищурившись, спросил Куприянов.

— Нет-нет, что вы. Собирайтесь, — ответил дед, и возвел очи в потолок, — о, паучок ползет!

Куприянов повернулся к Оленьке. Она задумчиво смотрела в сторону, молчала. «Не услышала наверно» — подумал Куприянов.

— Петроградская! — повысил голос начальник.

— А? — протянула Оленька.

— «Бэ!» — передразнил руководитель. — Собираемся и выдвигаемся! Переночуем в другом поселке, подальше от этих бандитов.

— Пойду, лошадь прогрею, — сказал старик и ушел. Разумеется, все подумали, что Ильич ушел заводить свой УАЗ. Но не тут-то было…

Девушка с ныне двойным именем Анна Бульба — Вера Ветродуй силой задерживать

группу не стала, хотя и могла. Она подумала, что если Бегемотов с Лешим помирятся, то они и без группы решат, где можно будет переждать бурю, вызванную Сталиным и Жуковым. Поэтому Вера пожелала туристам удачи, и налила горячего чая с имбирем в Оленькин термос им в дорогу. Правда Куприянов, как только туристы вышли из дома, заставил Ольгу чай вылить, опасаясь, что представительница бегемотовской секты могла подмешать им в чай яд или слабительное.

Наконец, все собрались и вышли на улицу. Машина как стояла, так и стоит. Двигатель не заведен. Старик отсутствует. Трое вышли на дорогу — никого.

— Если сейчас он не подъедет — пойдем пешком! — грозно произнес шеф.

— Нет, — твердо ответила Оленька.

— Что ты сказала? — возмутился Куприянов.

— Александр Казбекович, вы на Валенова ругаетесь, а сами… Сами-то что делаете! Собрались, вопреки здравому смыслу, идти по ночному лесу… В составе, скажем так, не сильно надежном! Дуралей, слабонервная девочка и вы… Вы даже голому мужику ответить по-мужски не смогли, а строите из себя сурового парня, — последнее предложение она произнесла совсем тихо. И отвернулась от Куприянова,