10 апреля 1864 года Максимилиан Габсбург официально объявил, что согласен принять мексиканскую корону[1819]. В тот же день Максимилиан подписал с Францией конвенцию, в которой обещал оплатить внешние долговые обязательства Мексики и нести расходы по пребыванию французских войск в стране. Наполеон III брал обязательство осуществлять постепенный вывод французских войск с территории Мексики[1820].

14 апреля 1864 года Максимилиан и Шарлотта на борту фрегата Novara отплыли от берегов Триеста[1821]. Их сопровождали австрийский фрегат Bellona и французский Thémis, а также императорская яхта Phantasie.

Католики были воодушевлены поступком Максимилиана и Шарлотты. Более того, новые монархи Мексики получили благословение папы Пия IX. Когда фрегат с мексиканской императорской четой на борту приблизился к Гибралтару, то по указанию королевы Виктории с британской военной базы им торжественно отсалютовали.

Тем временем в Мексике продолжались бои между французскими и мексиканскими войсками, а также партизанские действия против оккупантов. Несмотря на сопротивление, французы взяли под свой контроль практически все крупные города.

29 мая 1864 года император и императрица Мексики прибыли в Веракрус[1822]. Жители города, большинство из которых были сторонниками республиканцев, не выказывали особой радости от приезда монарха.

12 июня 1864 года Максимилиан и Шарлотта торжественно въехали в Мехико[1823]. Здесь уже было много аристократов и консерваторов. Они устроили пышные торжества по случаю приезда монарха. Во второй раз в истории Мексики установилась империя.

Тем временем «мексиканские дела» заставили Наполеона III по-иному посмотреть и на ситуацию в Алжире.

* * *

Первоначально, только придя к власти, Луи Наполеон был настроен весьма критически по отношению к этой стране. По его мнению, Алжир был «пушечным ядром, привязанным к ногам Франции»[1824]. Однако со временем его мнение стало меняться. К началу своего императорского правления он уже называл эту североафриканскую территорию «большим королевством»[1825], которое следует развивать и которому следует добиваться большего единства с метрополией.

Официально Алжир никогда не назывался колонией Франции, хотя эта территория была завоевана военным путем и армия продолжала играть там главенствующую роль. Во времена Второй республики Алжир был объявлен неотъемлемой частью Франции, что и было зафиксировано в конституции 1848 года.

Территория Алжира, которую контролировали французы, в административном плане представляла собой многослойный пирог:

— прибрежная полоса, куда устремлялись переселенцы из Европы (из Франции, Испании, Италии, Германии, Швейцарии и др.) и ссылались преступники из Франции. Здесь располагались наиболее крупные города и населенные пункты;

— земли вблизи прибрежной полосы, также активно колонизированные европейцами. Сюда прибывала основная масса бедных переселенцев из Европы и ссыльные преступники;

— отдаленные от Средиземного моря земли и территории, где в основном жило арабо-берберское (мусульманское) население.

В 1851 году в Алжире проживало более 2,5 миллиона человек, в 1862-м — около 3 миллионов и в 1866 году — около 2,9. Европейское население неуклонно росло: 1851 год –131 тысяча человек, 1857-й — 181 тысяча и 1868 год — 215[1826].

Несмотря на то что европейцы составляли незначительную долю населения, они занимали доминирующее положение в обществе. Военная экспансия и экономическое неравенство приводили к тому, что коренное население изгонялось с наиболее плодородных земель во внутренние засушливые, горные и пустынные районы. Это постоянно приводило к восстаниям против завоевателей. Сопротивление колонизаторам каралось изъятием земель с последующей передачей французским военным, аристократам, предпринимателям и крестьянам.

Время от времени делались попытки ввести элементы гражданского управления. В начале декабря 1848 года вдоль морского побережья были учреждены три департамента — Алжир, Константина и Оран. Они управлялись префектами. На короткое время европейские колонисты получили право избирать органы власти и голосовать на парламентских выборах.

Арабо-берберское и еврейское население, проживавшее в основном в городах, не имело гражданских прав. В отдаленных районах арабо-берберам разрешалось жить в соответствии со своими традициями и законами, но исключительно под контролем оккупационной армии.

Укрепление власти Луи Наполеона привело к тому, что гражданская администрация североафриканских департаментов опять была подчинена военным властям во главе с генерал-губернатором[1827]. Местные жители-европейцы утратили право избирать органы власти и голосовать на парламентских выборах. Следствием этого стало то, что среди них начали расти антибонапартистские и радикальные настроения. С другой стороны, радикализация поселенцев-европейцев привела к тому, что они стали гораздо хуже относиться к арабо-берберам и евреям. Повсеместное распространение получили идеи расизма и нетерпимости[1828]. Несмотря на то что колониальные власти провозглашали свободу вероисповедания и равенство собственности, на деле все обстояло совершенно иначе.