— С какой реальностью?

— Не знаю, известно ли вам что-нибудь об обстоятельствахмоей жизни?

— Почти ничего.

Тетя Колетта эгоцентрична, у нее диктаторские замашки. Онаконтролирует каждый мой шаг, каждый доллар, который мне удается заработать.Родители же не оставили мне ни цента. Тетя Колетта отправила меня в колледж,потом ей захотелось путешествовать вместе со мной. Ей нравилось, что еесопровождает молодой человек… Сначала все было прекрасно. Мы побывали в ЮжнойАмерике, в Европе и на Востоке. Но вскоре… тетя Колетта перестала представлятьменя знакомым как своего племянника. Она… не желала расставаться со мной ни наминуту. Лишь когда она засыпала, мне изредка удавалось скрыться от нее ипосмотреть то, что мне, молодому мужчине, было интересно. За удовольствие отпоездки я заплатил дорогую цену… Мы возвратились. Меня пригласили пожить в доме.Тетя Колетта считала, что я должен окрепнуть после того, как перенестропическую малярию. Я вправду подхватил ее в нашем путешествии. ДокторДеварест прописал мне отдых, солнце, прогулки на свежем воздухе. Я привык ктакой жизни. Лэм! Доктор Деварест неплохо относился ко мне. Он любил обществомолодежи. Я думаю, тетя Колетта ужасно утомляла его. — Тимли глубоко вздохнул.— Вот, собственно, и все. Я пропал. Иногда мне кажется, что я уже ни на что негожусь, хотя и получил образование. Правда, я не уклонялся от работы, дажеискал ее. Мне обещали подыскать место на авиационном заводе. Но если там узнаюто моем образе жизни… эдакого плейбоя… Я скрывал, конечно, от тети Колетты, чтоищу работу.

Я молчал. Тимли продолжал бичевать себя.

— Дипломированный бездельник, — с горечью сказал од. — Тетясоблазняет меня завещанием. Она утверждает, что я все еще недостаточно окреп,чтобы покинуть ее и начать работать. Вот когда я совсем поправлюсь, она поможетмне найти место… Кстати, ей это не трудно. У нее множество влиятельныхзнакомых, да и доктор мог бы помочь. Но я чувствую, что всегда буду «больным еевеличества». Решение неизменно откладывается под предлогом того, что мненеобходимы солнце и свежий воздух.

— Ваша тетя Колетта проживет еще очень долго, — заметил я.

Он дернулся, хотел было возразить, но отказался от этогонамерения.

— Еще двадцать пять — тридцать лет такой жизни и — конец! —донимал я Тимли, надеясь, что с его уст сорвется слово, которое дрожало накончике языка.

Я дождался.

— Тете Колетте осталось жить два года, ну, три — самоебольшое, — вдруг выпалил Тимли. — Сердце. Болезнь прогрессирует, но она об этомне догадывается.

Доктор знал, конечно, но не говорил ей. Он считал, чтоболезнь неизлечима, что его жена умрет скоропостижно. А потому — пусть покаживет, как хочет.

— Откуда вы знаете о ее болезни? От доктора Девареста?

Он замотал головой: нет, не от него.

— Надин рассказала мне. Доктор предупредил ее, а онасообщила мне. Надин, может быть, и промолчала бы, но она знает, каково мнеприходится. Не хотелось бы говорить об этом, но Колетта… тетя невероятноревнива. Она мешала и мешает мне знакомиться с женщинами. Придумывает разныепредлоги. Отговаривает меня. Утверждает, что из-за женщин я не поправлюсь, чтоя не должен шататься по ночам. Она привыкла быть в центре внимания и не терпитв своем окружении незнакомых молодых женщин. Я ничего не выдумываю. Спросите уНадин… Ей тоже не очень нравится жить в этом доме.

— Если миссис Крой здесь не нравится, почему она отсюда неуедет? Материально она неплохо обеспечена.

Тимли наклонился ко мне.

— Разгадайте эту загадку. Я вот не сумел.

— Что-то удерживает ее?

Он пожал плечами.

— Я, наверное, слишком много болтаю. Но… Лэм, вы способныменя понять? И вы… не расскажете Колетте о Дороти Грейл?

— Меня наняла миссис Деварест. Для того чтобы защищатьименно ее интересы.

— Но ваша задача найти драгоценности, доказать, что докторДеварест не совершал самоубийства, добиться для Колетты двойной страховки. Моиотношения… с Дороти… никого не касаются.

— Я подумаю об этом, Тимли, — сказал я многозначительно. —Доброй ночи.

Тимли стоял на тротуаре и глядел мне вслед.

Я проехал шесть кварталов, притормозил у аптеки, позвонил вглавное полицейское управление и попросил к телефону лейтенанта Лисмана. Онтолько что возвратился в управление после ночного дежурства.

— Говорит Лэм. Дональд Лэм из фирмы «Б.Кул — Д.Лэм, частныедетективы».

— Слушаю! — сухо откликнулся Лисман. — Что вам угодно?

— Я хочу вам кое-что сообщить. Это связано с розыском драгоценностей,исчезнувших из сейфа в доме доктора Девареста. Но источник информации останетсянеизвестным для вас, идет?

Он заинтересовался.

— Итак, — сказал я, — мы работаем на миссис Деварест,выясняем некоторые детали. Если она узнает, о наших с вами контактах, я потеряюсвою клиентку. Сведения конфиденциальные.

— Судя по такому введению, информация важная.

— Да.

— О’кей!

— Нолли Старр, секретарь — миссис Деварест, исчезла сразупосле того, как были украдены драгоценности. Вы найдете ее по адресу:Ист-Бендон-стрит, дом шестьсот восемьдесят один. Квартиру снимает Дороти Грейл,ее подруга. Советую поторопиться. Нолли Старр может улизнуть.

— Ваша фамилия Лэм? — уточнил лейтенант Лисман.

— Правильно. Дональд Лэм.

— Ист-Бендон-стрит, шестьсот восемьдесят один?

— Да.

— Как зовут квартиросъемщицу — Гейл?

— Нет, — поправил я. — Грейл. Г-р-е-й-л.

— Что ж, спасибо, я ваш должник. Надеюсь, все будет впорядке.

— Надеюсь. — Я повесил трубку.

Я подъехал к дому Деварестов. В комнате шофера над гаражомгорел свет. Оставив машину у бокового входа в здание, я бесшумно поднялся полестнице и постучал к Руфусу Бейли.

Сам он и открыл дверь.

Его облик подтверждал впечатление о нем как о сильном идобродушном человеке. Плотный, ширококостный, рост шесть футов… Густые, слегкавьющиеся волосы. Шрам на левой щеке — особенно заметен, когда Руфус улыбался.

Он был в меру приветлив и обходителен, но не маска ли это? —так я подумал.

— Дональд Лэм, — представился я.

— Я знаю. Чем могу служить?

— Мне хотелось бы войти.