Далая проводила в поселке каждое лето, немудрено, что и на практику попросилась сюда, уговорив двух друзей составить ей компанию. Места здесь были населенные. Стеклодувный завод, поставленный еще дедом местного дэршана, исправно обеспечивал жителей работой. А потому в Туманницах были школа, мастерские, почта с телеграфом, мельница и даже свой любительский театр.

Мать Далаи все жизнь прослужила в семье дэршана ВанДассера. За кроткий нрав была приближена к дарьете, став личной горничной, а потом и вовсе введена в семью, как доверенное лицо и компаньонка дарьеты. Немудрено, что дочь любимой служанки отправили учиться.

Женщины в Роланской империи все больше и больше проникали в учебные заведения. Сначала это были педагогические и медицинские училища, потом к ним добавились высшие учебные заведения. А когда три года тому назад дарьета ВанГарахо получила высшую награду из рук императора за заслуги в области химии, обойдя мужчин-коллег, рухнули последние преграды.

Не обошлось и без казусов. Высшее общество потряхивало недели три после поступка молоденькой дарьеты, сбежавшей из семьи и пытавшейся под видом мужчины поступить в военную академию. Обман раскрыли быстро, девушку отправили домой к отцу-генералу, где тот быстро выдал прыткую девицу замуж.

Я слушала Далаю и ловила себя на низкой, недостойной дарьеты зависти. Мое образование было светским. Роланский язык и три иностранных, которыми я владела свободно. Игра на нескольких музыкальных инструментах, знание литературы, истории, этикета. Я могла поддержать разговор на любую тему. Скромно владела математикой – в рамках ведения домашней бухгалтерии. Знала, как вести хозяйство. Умела составить меню на торжественный обед, а при необходимости его приготовить.

«Милая, в наш сумасшедший век, когда прислугу требуется нанимать, надо быть готовой, что в самый неподходящий момент они могут попросить расчет», – говаривала матушка, надевая фартук и отправляясь с нами на кухню для практического урока.

Благодаря дяде я отлично стреляла, знала географию, неплохо разбиралась в антиквариате. Но все эти знания пойдут моим приданным. И как распорядится ими муж? Подозреваю, как все. «Разрешите представить – моя супруга. Умница и красавица».

Горечь разъедала сердце, убивая радость от встречи с Леоном. Противоречия раздирали надвое. Одна часть тянулась к жениху, трепеща от близости. Таяла воском от одного взгляда на мужественное и красивое лицо. У меня прерывалось дыхание от звука его голоса. Хотелось прижаться, ощутить прикосновения сильных рук. Что скрывать, мои губы ждали поцелуев. Сердце дрожало от предвкушения. Мне было страшно, и одновременно я сама позволяла новым чувствам тянуть меня к мужчине.

Но хотела ли я замуж?

Как это было глупо и по-женски, стоя одной ногой в могиле, строить планы на будущее. Рассуждать, хочу ли я замуж. Или давать ход робкой надежде – а если поступить в Академию Словесности и Искусств – будет ли Леон против?

Туман прорезал дикий, выворачивающий душу вопль. Я вздрогнула, выныривая из мыслей, и вцепилась в руку Далаи, сидящей рядом со мной за столом.

– Ч-что это? – спросила шепотом.

– Зверь, – так же шепотом ответила девушка. Парни заулыбались – трусишки, но к нашему разговору прислушались. – Местные на болота по ночам не ходят. Днем безопасно, а ночью, – она сделала страшное лицо, – никого в живых не оставляет. В прошлом году охотники приезжали. Ловушки ставили, но зверь умный, ни в одну не попался. Они засаду устроили. Так никто из троих не вернулся. Наш дэршан хотел мага вызвать, но тот столько денег запросил, что… – она махнула рукой, давая понять – приезд мага им оказался не по карману.

– Еще чаю?

Я благодарно кивнула. Горячий чай – лучшее средство от расстроенных нервов. Их сегодня мне расстраивали многократно.

Тетушка Далаи, сославшись на мигрень, удалилась спать, а мы сидели за столом. Я давно бы пошла отдыхать – глаза слипались, – но Леон ушел по делам, успев незаметно притянуть к себе, коснуться губами щеки, опалив кожу жарким дыханием, и тихонько попросить:

– Без меня ни шага от Далаи.

Вот и приходилось тянуть время, переживать: где он там по ночам ходит. Один или в компании зверя?

Еще и наемник весь вечер не спускал пристального взгляда. Вот кого я бы с удовольствием отправила на болота сегодня ночью, но, увы, приходилось терпеть его «дорогая» и играть до зубовного скрежета надоевшую роль. И только мысль, что отобранный револьвер – не единственный, да наличие свидетелей останавливали меня от решительных действий.

– Давай я помогу, – встала, когда Далай пошла на кухню за сахаром. Девушка устало кивнула, безропотно отдавая мне сахарницу.

– Иди спать, – сжалилась я над ней, – мы дождемся, гм, брата и тоже пойдем. Не хочу вас стеснять, так что отдельной комнаты нам не надо. Если не возражаешь, я разделю комнату с тобой, а мужчины лягут в одной.

Далая на мгновенье задумалась, прикидывая что-то, и кивнула. Моя просьба облегчила ей задачу размещения гостей, меня же избавив от соседства с наемником. Пусть дом и был зажиточным по местным меркам, но комнат в нем явно не хватало для гостей.

Фридгерс перехватил меня в узком коридоре. Прижал к стене, одной рукой перехватил сахарницу, уперев вторую около лица.

Я толкнула его в грудь. Бесполезно. Слово в стену ударила.

– Осмелела, крошка? Не рано ли? И где твой спаситель? Удрал, едва появившись?

– Не твое дело, – прошипела, прикидывая, как ловчее достать револьвер, который переложила в карман юбки.

– Маленькая, смелая дарьета, – наклонился ближе, – и такая глупая. Твой суженый – пес императора. Заставишь его променять свою честь на тебя? Предать корону? Нарушить прямой приказ императора?

– Не твое дело, – повторила, но уверенности в голосе поубавилось.

– Я решу твою проблему.

Фридгерс отодвинулся. Взглянул холодно, и мое сердце сжалось от подступившего к горлу ужаса.

– Ты ведь недавно помолвлена? Не сильно расстроишься.

– О чем ты? – спросила хрипло.

На меня взглянули с сочувствием и сочли нужным пояснить то, о чем я и сама уже начала догадываться.

– Он или я, дорогая женушка. Ты нужна нам обоим. Поделить тебя невозможно, отказаться от контракта нельзя. Жаль дурака, но сам напросился.

И ушел в темноту. Оставив меня стоять в темном коридоре с сахарницей в заледеневших руках.

В голове вертелись какие-то обрывки мыслей, не желая связываться в логическую цепочку. Наемник с ума сошел? Убийство Леона ему не простят. Даже если ускользнет через границу, въезд в страну будет закрыт навсегда. Такое ощущение, что ему за меня полкоролевства пообещали или амулет вечной жизни. Не могу я поверить, что он выворачивается наизнанку из-за денег. Хорошо, больших денег, но жизнь дороже. А ведь Фридгерс прекрасно осведомлен, кто такой Леон. Любой преступник, столкнувшись с палачом, счел бы за счастье остаться невредимым и поспешил исчезнуть. А этот, сын бездны, не только не исчез, но увязался следом, еще и убийство задумал. И ведь не сумасшедший и не идиот. Остается одно – бессмертный.