И где тот идиот, который писал в учебнике о неразумности измененных? Его бы сюда пообщаться.

– Спасибо, не надо, – попробовала отказаться.

Тварь по-собачьи склонила голову, фыркнула, клянусь, с насмешкой. Потом подошла, обнюхала мои голову, лицо – я забыла, как дышать. Обошла кругом. Подпихнула лапой под колени, я плюхнулась на теплый, шерстяной бок, а мне на колени легла тяжелая голова.

Револьвер так и остался лежать на траве и, каюсь, у меня не возникло мысли его подобрать и выстрелить. В сознании прочно укоренилась мысль, что тварь легко меня одолеет, даже если я буду вооружена.

Безумный вечер перерастал в безумную ночь. Я сидела на лужайке, где-то среди болот, в компании измененной твари. На траве догорала в плошке свеча.

Рука сама потянулась к черному уху. Пальцы аккуратно перебирали жесткие волоски, и тварь прикрыла глаза, окончательно расслабляясь.

Сколько мы так просидели в компании луны, я не знаю. Стылый холод упорно подбирался к ногам, и, если бы не теплый бок твари, давно бы превратилась ледышку. Временами я растирала озябшие пальцы и оглашала лужайку громким чихом. Туман серым облаком колыхался между деревьев, но лужайка, точно заговоренная, оставалась чистой. Да и сам туман, наплевательски относившийся к законам природы, являлся порождением магии.

Лунный свет серебром ложился на траву, вокруг стояла нездоровая тишина, хоть волком вой. Выть и хотелось от мыслей, крутящихся в голове. И вот куда меня очередной раз занесло невезение?!

Обокрасть и сбежать от жениха, в которого, вопреки здравому смыслу, благополучно и влюбиться. Хотя, наверное, так и любят – вопреки. Потерять Леона и снова встретить, представившись женой другого.

А что если маг прав? В кого я превращаюсь? И одно ли сейчас чудовище дремлет на поляне, а может, два?

Какая из меня дарьета? Я не падаю в обморок при виде крови или слыша грязное ругательство. Меня взрывали, в меня стреляли, арестовывали. Я ночую в лесу под открытым небом, хожу в парике, остриженная, меня даже в бордель продавали! Молчу о том, что сегодня у меня были все шансы убить человека! Не быть свидетелем убийства, а стать его исполнителем. А хуже всего уверенность, что я смогу это повторить! Если высшее общество примет меня обратно, я сильно в нем разочаруюсь. И если… Я прикусила губу, сдерживая навернувшиеся слезы. Если Леон сочтет меня неподходящей женой для главы рода ВанДаренберг, я сама разорву помолвку.

От нахлынувших эмоций сильно сжала ухо Черныша, и тот недовольно всхрапнул.

Свеча дотлевала в траве, когда огонек заметался и погас под порывом взметнувшегося над поляной ветра. Черныш поднял голову, настороженно вглядываясь во тьму, за пару мгновений до появления гостей.

Темнота и луна не давали возможности разглядеть детали, да и ветер, бросавший в глаза пыль, мешал. Пока я терла лицо, на поляне стало людно.

Сильный порыв ветра разорвал пространство, из мерцавшей серебром прорехи шагнули люди, держа в руках масляные лампы.

Черныш глухо заворчал, его тело подо мной напряглось. Он, как и я, щурил глаза, в которых желтым светом отражались огни ламп. Впрочем, я была уверена – Чернышу темнота не помешает разобраться с гостями, в отличие от меня он прекрасно чуял чужаков по запаху.

– Шанти, – этот голос я узнала бы из тысячи. Сердце затрепетало, отзываясь. Мысленно я летела к любимому, мечтала утонуть в объятиях, скрыть лицо на груди, выплакать всю боль, отдать страхи. В действительности я осталась на месте, успокаивающе гладя встопорщенную на шее твари шерсть.

– Шанти, детка, не двигайся.

Дядя? Откуда? Впрочем, не важно. Важно то, что терпение Черныша закончилось, а глухое ворчание перешло в угрожающее рычание. Еще немного и на поляне будет побоище. Страх придал сил, и голос прозвучал по-командному громко:

– Черныш, фу! Свои!

Удивились все. Черныш, кажется, больше всех. Его глаза стали круглыми, нос смешно наморщился, а потом тварь оглушительно чихнула. Черныш легко стряхнул меня, поднялся на четыре лапы. Бездна! Я и забыла, какой он здоровый. Впрочем, это не помешало мне крепко обхватить его шею, прижаться и зло зашептать на ухо:

– Тронешь их – и ты труп! Понял?

Пусть я перестала быть дарьетой. Пусть острижена, а обслюнявленный револьвер валяется под ногами. Одежда в грязи, заложенный нос едва дышит, зато я точно знаю, что встану между гостями и тварью. И если Чернышу хочется сегодня крови, пусть сначала отведает моей.

– Вечно эти женщины все портят.

Скрипучий голос хозяина заставил Черныша притихнуть и попятиться.

– Оставь их на час, они и из монстра начнут веревки вить. И кто вам, дарьета, разрешил Черныша гладить? Вы бы ему еще бантик на шею повязали!

Старик вышел из-за спин гостей. Отчитывали меня – хорошо на «вы» и «деточкой» не назвали – но виновато опустил голову Черныш, а потом и вовсе затрусил в лес, беззвучно растворившись в тумане.

– Узнаю Шанти, – дядя шагнул ко мне, не убрав впрочем револьвер. Но первым до меня добрался Леон. Прижал к себе так, что дышать стало невозможно. Затем отстранился, судорожно ощупал, выдохнул:

– Цела, – и снова вжал в себя.

– А скажите, уважаемый, – поинтересовался где-то за моей спиной «муж». Вот кого я бы с удовольствием скормила Чернышу, – давно вы измененных у себя разводите?

– Давно, парень, давно. Только развожу я гостей, чтобы его кормить было чем, а Черныш у меня просто живет.

Леона от слова мага передернуло, да и остальные оценили. Тихо ахнула Далая, помянул бездну Фридгерс. Напряжение на поляне ощутимо возросло. Я уже привыкла к чувству юмора хозяина, но не гости. Что же… если маг за самоуправство превратит меня в лягушку, надеюсь, Леон поселит невесту в более приятное место, чем простое болото.

– Прошу в дом, выпьем чай и все обсудим, – отстранившись от Леона, я гостеприимно махнула рукой в сторону избушки.

– Разумно, – согласился дядя, – если уважаемый хозяин не возражает.

Хозяин пробурчал еле слышно: «Плевать» и уже громче, для всех:

– Заходите, гости дорогие, да незваные. Если не боитесь, конечно.

Гости было согласны и на свежий воздух, но я потянула жениха в дом. К нам присоединились дядя с Ракель и незнакомый мне мужчина. Фридгерс с Далаей и студентом Вальгерием вошли последними. В избе тут же стало тесно. Когда все рассредоточились по лавкам и углам, хозяин демонстративно зевнул и со словами:

– Вы тут сами, – отправился на печь.

Вопиющая наглость и хамство. Сначала притащил всех. Ладно, за жениха и Ракель с дядей – спасибо, но наемника со студентами зачем было брать с собой? И как он вообще смог открыть портал? Это знание больше века считалось утерянным.

Не маг, а одно сплошное нарушение закона. Не зря в болотах скрывается. В любом крупном городе его бы в пять минут арестовали за подобные фокусы. Леон тоже это понимал. Вон как задумчиво на печь поглядывает.