Он обернулся спросить, куда именно надо нырять, – но в этот момент командир нагнулся, и стена вдруг собралась гармошкой. По ней пошли волны, а нижний край и вовсе стал задираться вверх. Командир ловко скатывал его в рулон.

– Лезь! – прикрикнул оловянный.

Сёма нагнулся и стал протискиваться в пролом, который оказался спрятан за фальшивой стеной. Узкая пещера хватала за мех, сыпалась на голову мутным крошевом и всё никак не хотела кончаться. Сёма даже успел подумать, что оловянный засунул его сюда нарочно. Но нет, вроде бы тоже как-то ползёт сзади. Скрипит и ругается, но ползёт.

К концу пути пещера вдруг резко расширилась, и не ожидавший этого Сёма кубарем покатился вниз. Сжавшись в клубок и зажмурившись, он и не пытался зацепиться, а только ждал последнего удара, когда полёт, наконец, закончится. Удара так и не случилось. Медвежий клубок плюхнулся на что-то мягкое и замер.

Сёма недоверчиво – самую малость – приоткрыл глаза, да так и остался лежать неподвижно.

И вправо, и влево, и вверх, и вниз расползалось огромное белое. Оно поднималось до высоченного тусклого неба с десятками испятнанных солнц, оно спускалось в немыслимые зарешёченные котлованы, на дне которых тоже что-то слабо светило. И оно чудовищными ватными простынями застилало всё вокруг – вплоть до еле различимой дальней стены. И всё же оно было мёртвое. Вялое, сереющее на местах сгибов, тут и там прорванное железными столбами, ящиками, люками. Пустое и неподвижное…

Из пролома в стене выкатился командир и тяжело брякнулся рядом с Сёмой. Снятую правую руку он прижимал левой.

– Засы́пало, – прошипел оловянный, – снова тут всё засы́пало.

Он вскочил на ноги и, косясь на неподвижно лежащего медведя, стал прилаживать руку на место.

– Что это такое? – спросил раздавленный белым Сёма.

– Старое хранилище. Давно кончилось.

– Кончилось? – переспросил Сёма.

– Давно.

Больше не разговаривали.

Сёма поднялся и, беспрестанно крутя головой, пошёл за командиром по широкой железной сетке, переброшенной через сияющий белый провал. Оловянный держался на три-четыре лапы впереди, чуть задрав правое плечо, чтобы не съезжала повреждённая рука. В абсолютной тишине огромного склепа его шаги казались разрывными выстрелами, Сёме всё хотелось зажать лапами уши. Вокруг громоздились космические слепяще-снежные пространства, кое-где уже тронутые тлением: по стенам ползет паутина трещин, металл пробует ржавчина. Застывшие краны. Непонятные рельефные стенды. Справа и слева от решётки уходят широченные не то шахты, не то колодцы. Если заглянуть в них, на дне станут заметны помятые металлические баки с раздутыми боками. Они похожи на воздушные шарики, из которых потихоньку выходит воздух.

А слева рядом с ними лежит ещё и… Сёма остановился, закрыл лапой глаза, а потом убрал лапу и посмотрел снова.

Рядом с баками лежал целый, только перевёрнутый на бок вагон. Такой же, как на войне.

– Падающий вагон! – сказал Сёма, заворожённо глядя на мешанину гигантских железяк внизу.

Командир тоже глянул, но его вагон нисколько не заинтересовал.

– Этот не падает, – сказал он. – Меньше заглядывайся, медведь.

Но Сёма всю дорогу до другой стороны склепа украдкой косился в сторону вагона. Это очень глупо, но он ждал, что вагон вздрогнет и зашевелится. Поднимется, плюнет огнём и железом, лязгнет смертельными колёсами. И не уйти от него, и не закрыться лапами.

Однако вагон вёл себя, как и подобает мёртвому, – смирно. Может, и правда дохлый?

Когда до дальней стены осталось уже совсем немного, командир резко повернул в сторону – к стенду, наполовину скрытому металлической заслонкой. Он дал знак Сёме, что надо двигать её вместе, и маленький медведь что есть сил на неё налёг. Скрипнув, заслонка сдвинулась вправо, и оказалось, что за ней прячется пара выдвижных ящиков и плакат: «Оберегаем будущее, стоим за Россию». Командир дёрнул нижний.

Тот, в котором лежал фонарик.

Он был большой, гораздо больше, чем помнил Сёма. На полторы, если не на все две лапы в длину. Матово-чёрный, с рифлёным пластиковым корпусом. И батарейки рядом.

Командир обернулся.

– Видишь светляк? – спросил он.

– Вижу. Но надо потрогать.

– Про трогать не договаривались, – Командир выдержал паузу. – Обойдёшься.

Он двинул заслонку, и буквы про Россию уехали в темноту.

– Как же так, – запротестовал Сёма, – а вдруг он не работает?

– Нечего тратить батарею, – сказал Командир. – Проверил, что светляк есть?

– Ну а вдруг он ненастоящий?

Командир уже привычно взвизгнул – засмеялся.

– Стал бы я время тратить, водить тебя к ненастоящему.

Обратно шли, совсем не разговаривая. Только один раз Командир спросил:

– Вы втроём его сможете утащить?

– Сможем, – отрезал Сёма.

Когда подходили к месту, где оставили Русю и Джека, маленький медведь заспешил. Он отчего-то испугался, что их там может не быть. Что произошло что-нибудь плохое, и он виноват. Бросил своих и ушёл невесть куда. Сёма даже идти стал не сзади, а чуть впереди командира, быстро-быстро перебирая лапами. Чтобы успеть.

Руся и Джек были на месте. Правда, стояли они, прижавшись друг к другу, да ещё и вплотную к радисту. Жираф что-то отчаянно блеял.

– Про Проводника не советую, – услышал Сёма радиста.

– Она – Проводник, – с вызовом повторил Руся, – мы слышали её песни.

– Вот ведь глупые болванки, – прошипел радист.

– Спокойно, – предупредил командир. – Как там наши дела?

Радист обернулся на голос.

– Он согласился, Капитан. Будет ждать завтра.

Командир кивнул и остановился.

– Четыре солнца, медведь, – сказал он Сёме, – на пятое перед полосой препятствий тебя встретят для обмена. А пока я вас провожу.

* * *

Ночь началась раньше обычного. Разведчики и оловянный успели дойти только до городка-лабиринта.

Командир развалил одну из стенок и лёг среди кубиков. Джек – у него в ногах, а Руся – в изголовье.

Оловянный давно и очень внимательно следил за Сёмой, но маленький медведь лежал на спине и почти не двигался.

Солнце полностью погасло, и на потолке можно было, если очень-очень сильно приглядываться, заметить только блёклые точки. Лара называет их звёздами, хотя на самом деле это маленькие трещины. И всё же когда Лара водит рукой, собирая эти пятна в узор, кажется, что они и вправду сплетаются в созвездия.

Сёма знает, что один из зайцев даже пробовал делать небесный чертёж. Он очень стесняется и прячет его под пол. Сразу слева за спортивной площадкой.