Смешной заяц.

Сёма закрыл глаза и по памяти стал водить лапой будто бы по небу. Он рисовал созвездие Левого Фланга. Он рисовал его большим и хорошо защищённым, со многими львами, у которых есть настоящие когти. Таким, как будто за ним можно было бы, не боясь, чертить созвездие Дома или Кукольных балерин. Только таких созвездий, конечно, нет.

Маленький медведь рисовал долго и старательно, улыбаясь с закрытыми глазами. А когда закончил, резко нахмурился и одним прыжком вскочил на лапы.

– Хватайте! – что есть мочи крикнул Сёма и услышал, как звякнул и вроде бы даже покатился оловянный.

Маленький медведь в два прыжка добрался до тела, которое, трепыхаясь, размахивало боевой рукой, и запрыгнул на спинную пластину – Джек с Русей сумели перевернуть командира. Нужно только запустить лапу справа под корпус, и всё. Щёлк и готово.

Как и договаривались.

Алиса заметила, что телефон заёрзал по крышке стола – включилась вибрация. Гадство, когда уже это прекратится… Протянула руку и что есть силы сжала Diamond в ладони. Телефон продолжал трепыхаться, но Алисе было всё равно – сейчас ей хотелось задушить и саму трубку, и того, кто заставляет её подпрыгивать. Перестал. Алиса шлёпнула телефон обратно на стол и подняла руку – подозвать официанта, ещё пятьдесят Cutty Sark.

Только часа через полтора, уже уходя из «Меланжа», она пробудила экран и вгляделась в список пропущенных звонков. И тогда удивилась. И даже посмотрела на часы, на которых было уже без четверти полночь. Но всё равно надавила на зелёную трубку.

– Приве-е-ет, – протянула она, подпустив в голос щенячью ноту, – спишь уже?

– Ну ты чего, – почти с обидой отозвался Коля Гаскаров, – я в такое время ещё даже не наебенился толком.

Однокашник Гаскаров дослужился в Росастро до какой-то липкой должности советника по людоедству – в смысле HR-сферы. Из соцсетей Алиса знала, что Коля – специалист по массовым увольнениям и забастовочным войнам, которые то и дело вспыхивали на периферии кластера. Это было вдвойне поразительно, поскольку Алиса помнила Коленьку развязным, но милым мальчиком в пижонских очочках. Он все институтские годы клеился к девчонкам – ну да, и к Алисе тоже – читая им эротические стихи. И повсюду таскался с плюшевым зайцем: фотографировал его на крышах, в метро и трамваях, в отделах женского белья…

– Элис, у меня к тебе дело на сто рублей, – пояснил Коля, – даже на сто пятьдесят. Давай, может, пересечемся тет-а-тет, пока ты здесь, а? С меня кофе, тирамису, что там у тебя ещё в райдере?

– О чём дело-то, Коль?

– Да ничего плохого, кроме хорошего. Подробности, как говорится, письмом, – Гаскаров хихикнул. – Выдели полчаса, плиз.

В другое время она бы наверняка ответила что-нибудь уничтожающе-язвительное. Нашёл девочку для кривых предложеньиц. Но сейчас не та ситуация, да и спешить особо некуда. Почему бы и не послушать, что там за пошлость у Гаскарова? Опять только эти «зубы»…

* * *

Сразу после входа в Росастро, но ещё до стеклянного шлюза проходной посетителей встречал роботизированный кофейный киоск. Сенсорные экраны предлагали выбрать рафы, капучино и латте, щёлкая по картинкам, а металлическая штанга, стилизованная под ногу какого-нибудь марсохода, ехала выполнять заказ, жужжала и возвращалась со стаканчиком.

Алиса остановилась, чтобы поглазеть на это представление, и тут-то её и поймал под руку Коля. Он стал совсем, как говорила Юлька, «парфюмерным». Немножко парижский пидорас, немножко российский жополиз, множко – метросексуальный хлыщ с вензелями на манжетах. Бритый (или сначала лысый?). С едва проступающей бородкой.

– Встретиться с ней не получа-а-ается, звёзды не ездят в метро-о, – пропел он и показал в сторону прозрачной стены пропускного пункта.

Алиса решила, что кофе если и не этот металлический болван, так какой-нибудь другой ей всё равно обеспечит, так что позволила себя утащить от робокиоска. Она поочерёдно посмотрела в две камеры над турникетом, и стеклянные створки отпрыгнули в стороны, пропуская её во внутренности «звёздной фирмы». Она знала, что в Росастро любят себя называть именно так.

– Когда я успела попасть в вашу базу? – поинтересовалась Алиса.

– Понятия не имею, – нисколько не смутился Гаскаров, – да это не страшно. Многие долго интригуют, чтобы у нас оказаться, а тебя мы приняли авансом, видишь…

В лифтовом холле пришедшего моментально обступали существа в фиолетово-стальном – ростовые картонные фигуры в фирменной униформе с неизменным бейджем-ценностью на груди. «Взаимоуважение» было написано на лысоватом круглолицем мужичке с сальными глазками. «Честностью» оказалась кудрявая блондинка с неуловимо сучным выражением лица. А ещё были «командная работа», «верность традиции» и «устремлённость к новым горизонтам». Последней надписью была покрыта грудь кадавра, до степени смешения похожего на Петрушевского. Алиса даже сделала к нему лишний шаг, стараясь понять, не играется ли с ней сознание. Может, Петрушевский ещё и в «Астре» подрабатывает?

Вместе с Колей они поплыли вверх на прозрачном лифте, напоминающем спасательную капсулу киношного звездолёта. Коля что-то пробовал говорить, но слышно было только болтливый экран, закреплённый чуть выше головы. В нём экзальтированные люди, тараторя и постоянно перемещаясь, махали руками в сторону какого-то аппарата в антеннах и другой высокотехнологичной ерунде. С их слов получалось – спутника с арсенидными панелями. Звучали слова «прорыв», «локализация», «умная система развёртывания» и снова «ценности».

Сквозь прозрачную оболочку лифта открывался вид на быстро проваливающийся вниз атриум, с его фонтаном в главном холле, спиралями этажей и рваными гирляндами офисных огней на противоположной стене здания. Они напоминали поизносившуюся новогоднюю подсветку.

Капсула прилунилась на 56-м этаже, и Алиса с Гаскаровым шагнули из кабины на разноцветную паркетную плитку. Узоры складывались в сцены советской космической одиссеи. Космонавты с буквами «СССР» на шлемах, собаки в ракетах, луноходы. Сюжеты продолжались, переходя на стены, только там их то и дело прерывали массивные золочёные рамки с портретами фиолетово-стальных мужчин в разноцветных орденских планках.

Вглубь расходящихся троп коридоров тянулись массивные золочёные перила. Потолок холла в виде расписного плафона с керамической инкрустацией казался церковным куполом. Вот только звёздное небо, изображенное на нём, было тёмным и пустым. В чернильном вакууме одиноко проплывала станция «Мир».

Всё вместе это напоминало храм тайного культа, давно изгнанного – вместе с его святыми и реликвиями – из дневного мира, и успевшего обменять все свои сокровища на ту самую ногу марсохода, которая теперь подаёт кофе. Древние божества смотрели из мёртвого космоса сурово и безрадостно. Белка и Стрелка и вовсе косплеили Анубиса.

Гаскаров по пути взялся трепаться о «Микроне», который так забавно и так вовремя облажался с несостоявшимся запуском и провалившимся концертом. Тебе, конечно, Элис, говорил он, лучи сочувствия, но как они навернулись – сказка. Теперь надолго вылетят из забега.