Священник вытянул шею, пробуя тоже заглянуть в настольный экран, но, едва ли что-то увидел со своей точки.

– Простите, отец Алексий, – едва ли не с ненавистью сказал ведущий. – Давайте мы ещё раз запишем сейчас кусок про так называемое гражданское применение, хорошо?

Священник сделал неопределённое движение.

– Лена, свет! – заорал ведущий. – Ты что, не видишь, что мы зелёные все?! Дима, покажи ей монитор уже!

На сцену выбежал парень, обвешанный металлическими перевязями, похожими на пулемётные ленты. Подпрыгнув, он сцапал одну из ламп и стал что-то в ней выкручивать. Свет несколько раз мигнул, камеры поменяли порядок, и голос сверху сказал: «Отсчёт. Девять».

– На пятый счёт я задаю вопрос, а вы сразу включаетесь, – предупредил ведущий. – И попробуем поэмоциональнее, ок?

– Понял, – сказал батюшка и зачем-то похлопал себя по коленке.

В слепой зоне над выгородкой «Страна Росастро» зажглась лампочка «эфир».

– Отец Алексий, арсенид, который вот-вот появится в лабораториях Росастро, последнее время всё чаще называют «частицей бога». Как вы к этому относитесь?

Священник чуть замешкался, явно пытаясь разглядеть текст на суфлёре, но только покачал головой.

– Частицу Бога носит в своём сердце каждый из нас. И никакие лаборатории этого не изменят. А болтать можно всё что угодно. У нас сейчас много болтают…

– Но вы же не станете отрицать, – перебил ведущий, – что арсенид – это спасение?! И даже – Спасение?! Ведь его производство даст тысячи рабочих мест, накормит миллионы семей. Может ли нам посылать его Спаситель?

– Александр! – священник отчаянно махнул рукой в сторону ведущего. – Ну что это такое?! И вы зовёте нас в эту пропасть? Спасение не может дать компьютер, пылесос или кофемолка… даже с автопилотом. Христианин должен помнить, что спасение – в отказе от греха. В силе веры. Взгляните на наших мусульманских братьев. Они готовы умереть, взорвать себя и других ради веры! А мы размякли и ждём, что массажёр для ног…

– Стоп! – крикнул ведущий.

Лампочка «эфир» несколько раз мигнула и погасла. Голос откуда-то сверху сказал: «Хорошо. Остановились на 4:43».

– Хорошо? Но надо-то отлично! – вскрикнул ведущий и всплеснул руками. – Отец Алексий, я вас умоляю, давайте ещё начало чуть подшаманим, ладно? Ну, чтобы оно побойчее было. Чтоб искры! Ну вот смотрели же, как батюшка Никон на «России» выступал? Лена, ты помнишь, как там было? – обратился он к помощнице.

– Тот, кто хочет целовать зад Сатаны в угоду новым так называемым технологиям, будет целовать его в вечной огненной круговерти вместе с Биллом Гейтсом! – пробасила Лена.

– Вот что-то такое, а? – предложил ведущий.

– Я попробую поживее, – вздохнул священник.

– Лена, заряди на второй из первого блока, – пронеслось над площадкой. – Пять минут отдыхаем, и едем дальше.

Алисе стало скучно. Этих бесконечных съёмочных повторений и во время работы хватает.

Она аккуратно выскользнула из зала и с удовольствием вдохнула холодный кондиционированный воздух – после разогретой съёмочной площадки он был как мороженое. Алиса по памяти повернула налево, а затем направо, но вышла совершенно не туда, куда собиралась. Ей нужен был центральный лифтовый холл, а вокруг сгустилось какое-то захолустье: даже двери здесь были без номеров – с бумажными записками вместо официальных табличек. Алиса повернула обратно, но вместо того, чтобы вернуться, вышла к облезлой лестнице, спуск по которой к тому же был перекрыт. Вокруг не только не было никого, способного подсказать дорогу, но даже сами ближайшие помещения выглядели брошенными и забытыми. А ведь это дорогущая недвижимость, квадратный метр офиса тысяч пятьсот в год, поди, стоит.

Она вздохнула и достала телефон. Может, Коля уже вышел от своего надземного короля, и сможет сориентировать. Алиса нажала вызов, но на первом же гудке её сбросили. Получается, и с этой стороны помощи ждать не приходится.

Она уже решила стучаться в каждый кабинет по очереди, пока не обнаружит хоть что-нибудь живое, когда в верхнем пролёте лестницы показался человек, резво спускавшийся вниз.

Он поймал её взгляд, кивнул и острозубо улыбнулся. Причём с таким видом, что делает это не из вежливости, а ему в самом деле приятно.

Когда человек оказался на её этаже и на мгновение замедлил движение, Алиса снова встретилась с ним глазами – и вздрогнула. Человек подмигнул, нежным движением провёл по виску и пошёл прямо к Алисе, вроде бы даже слегка пританцовывая.

Он был до ненастоящности страшен. И этой своей непринуждённой грацией живой статуи, и улыбкой, и тем, что он ждал – в этом не было никаких сомнений – именно её. А особенно страшен – жуткой неотвратимостью. Как будто уже ничего нельзя сделать. Нельзя ни изменить, ни исправить.

Алиса попятилась, но как-то скованно, едва-едва, будто путаясь спросонья в одеяле.

Человек игриво скользнул рукой по бедру, и у него в ладони появилось тонкое длинное лезвие. Алиса хотела закричать, но у неё не получилось; она, не отрываясь, смотрела в приближающиеся смеющиеся глаза.

Этот танцующий был похож на чёрт знает что, на опереточного дьявола без грима, на злодея из немого кино. Чёрный костюм, галстук и запонки, белая рубашка. В кармане пиджака – платочек в красную клетку. Но главное – это, конечно, лицо. У него было будто бы и не лицо, а какая-то маска из японской манги. Аккуратно нарисованное, округлое и лишённое каких-то отличительных черт. Просто нос, просто рот, просто подбородок.

Алисины руки и ноги заледенели, а сама Алиса, замерев, смотрела, как глаза человека-комикса улыбаются сквозь маску лица. У него были серо-зелёные радужки с маленькими коричневыми крапинками – будто бы осколками.

Чёрный скользнул прямо к Алисе и наклонился к ней близко-близко, так, что она почувствовала его ментоловое дыхание. В последний момент Алиса, словно очнувшись, дёрнулась, но человек улыбнулся ещё шире, хотя шире уже было некуда, и лёгким движением, будто лезвие из складного ножа, выбросил руку в Алисину сторону.

Её укололо слева, и сразу же закружилась голова. Холод пробежал от спины до шеи, и сознание поплыло. Человек на прощание коснулся плеча Алисы и протанцевал куда-то дальше. Куда, она уже не различила.

* * *

Когда Алиса открыла глаза, она не увидела ничего: было темно и пусто. Она попробовала приподнять голову, и тут в глаза ударил свет. Он был яркий, белый и такой страшный, что Алиса закричала.

Кто-то схватил её за руку.

– Тихо-тихо, – запричитала рядом Юлька, – всё прошло, мы рядом, девочка. – И кому-то в сторону: – Да выруби эту грёбаную лампу!

Свет погас, и Алиса дёрнулась вверх.

– Юля, что происходит?! Где я?! – выдохнула она в темноту.

Юлькины руки схватили её за плечи и мягко потянули вниз.