9. Драконица

— Может, умерла? — вдруг отчетливо спросил кто-то прямо в голове.

Загомонили еще девичьи голоса, втолковывающие что-то скептическому первому голосу. Меня теребили, дергали, орали чуть ли не в ухо, и я с трудом, но приходила в себя из глухой темноты. С трудом услышала стук собственного сердца, после почувствовала грудную клетку и вспыхивающее болью левое плечо, после сломанное колено, ребра, бедро, оба запястья, позвоночник. Я была вся и целиком переломана, как манекен на учебном плацу для рыцарей-первогодок. Боли вспыхнула и прошла, но меня крутило, выгибало, растягивало невидимое нечто, словно пытаясь составить из разрозненных куском целого человека. Ужас затопил сознание.

Нет! Я не хочу умирать! Я даже не жила, только мучалась, как какая-нибудь несчастная из жития святых.

Рывком поднялась на кровати и обнаружила неожиданно уютную тишину, мягкую и чистую постель, солнечные блики, разбегающиеся по маленькой, но очень комфортной спаленке. На маленькой тумбе тикали старинные часики, в книжном шкафу книги о магии соседствовали со сказами и документалистикой. Самым удивительным в комнате было полное отсутствие магии. Ни артефактов, ни минимальных заговоров от воров, ни стандартных заклятий на чистоту и долговечность, которыми пользовались даже веи. Стоили они копейки, а свою работу выполняли на отлично.

Я неуверенно сползла с кровати, с удивлением осознав, что у меня ничего не болит, и все находится на своем месте. Неприятные воспоминания, как меня выкручивало во сне еще были свежи, и я тут же рванула к зеркалу, стоявшему рядом со шкафом. И окаменела.

Из зеркальной глади на меня смотрела моя точная земная копия. Идеальная и вся целенькая, как куколка в витрине.

Матовая белая кожа, темные волосы, поблескивающие на солнце, глаза того редкого грозового оттенка, который так нравился моим земным ровесникам, и изящная, по-мальчишески подтянутая фигура. Пожалуй, даже по драконьим меркам я была очень красива. У них невероятно ценились изящность и ювелирность черт.

Неужели… Неужели я вернулась домой?! Или все случившееся со мной было просто сном!

— Ты иномирянка, — донеслось от двери, и я резко обернулась.

Калахне?

— Кахане?! Но откуда ты здесь? Я на миг подумала, что вернулась домой.

Калахне скрипуче рассмеялась, покачав головой.

— Ох, детка, ты ведь все пропустила! Это было потрясающе! Месяц земля гудела, тебя все Сопределье искало. Как же, старшая дочь семьи Фьоре тайно проживала в поместье Фалаш на правах не то наложницы, не то служанки, а после у всех на глазах упала с обрыва и канула в водах буйной речки Фаллы.

В один миг на меня навалилось осознание произошедшего. Это был не сон, не фантазия. Я попала в другой мир, в тело бесправной Пустой, доверившей свое сердце дракону, который не стоил ни единой моей улыбки. Мне не вернуться домой, я буду коротать свои дни в жестоком мире драконов, пока не затихнет сердце.

Меня больше не радовала вернувшаяся красота. Я отвернула зеркало к стене и прошлась по комнате, внимательно рассматривая убранство, а заодно и в окно выглянула. Зелень, солнце, герберы и лилии полыхают алым от подножья домика до кованной ограды. Улицы за сенью вишен и яблонь не разглядеть.

— Как я здесь оказалась? — спросила тускло.

— Повезло тебе, детка, ох, повезло! Не иначе, как сама богиня тебя нам в руки вложила!

Крупно вздрогнув, бросила короткий взгляд на Калахне. Надеюсь, она шутит. Достаточно с меня драконьих богов, да и самих драконов тоже.

— Рассказывай.

Калахне тронула меня за плечо морщинистой обезьяньей лапкой и тут же смутившись спрятала некрасивую руку в карман платья.

— Пойдем вниз, в кофейную комнату, чтобы по три раза рассказывать не пришлось.

Коротко кивнув, без единого слова прошла к выходу из комнаты, и переступила маленький порожек. Огляделась. Все здесь было кукольно-милым и уютным: дерево, ситец, недорогие, но прелестные украшения, широкие соломенные вазочки на комодах и столиках, кресла, обтянутые плюшем, даже короткая поскрипывающая лесенка мне нравилась. Мама такой стиль ненавидела и называла убого-провинциальным.

Калахне провела меня вниз, в одну из трех комнат — такую маленькую, что там умещался только круглый столик, заставленный четырьмя креслами. Теснота компенсировалась эркерным окном во всю стену, напоминавшим нашу земную террасу.

А вот за столиком меня поджидал неприятный сюрприз. Рядом с незнакомой старухой сидела еще одна — очень даже знакомая.

— Вейра Глок, — холодно поприветствовала еще недавно блестящую красавицу. — Искренне не рада вас видеть, и желаю вам всяческого неблагополучия.

Старушенция тут же вскочила, попытавшись вцепиться мне в волосы, и только теперь я поняла все плюсы своей неожиданной реинкарнации. Ко мне вернулась не только красота, но и молодость, и здоровье, и, что меня удивило, немалая сила. Я никогда не была слабачкой, но легко оторвать человека от пола, да еще и удерживать его на весу, мне бы не удалось.

— Неблагодарная девчонка! — визжала вейра Глок. — Стервозина, кошка драная, слизень древесный, червяк, плевок драконий!

Удерживая за плечи Глок, я даже ненадолго заслушалась, пока та осыпала меня слабыми старушечьими ударами. Слизнем меня еще не называли, и драконьим плевком тоже.

— Ну знаете, наставница, — жестко буркнула третья бабуля. — Не сметь в моем доме употреблять нецензурную лексику. Моя кошенька самая лучшая на земле!

Только отцепившись от вейры Глок я обнаружила в четвертом кресле подремывающую черную кису размером с откормленного барса и весом в килограмм тридцать, не меньше. Кошек в Вальтарте было мало, и как правило, те выбирали для существования знатные дома, украшая собой местное зубастое общество. Котиков я видела от силы пару раз, но все они были немного странные. Слишком большие, слишком мохнатые, слишком… странные. Вот у этой кошки, к примеру, светились глаза, да и взгляд был разумный.

— Это не кошка, это целая пантера, — с опасной отпустила вейру Глок и села в соседнее с кошкой кресло.

— Пантера? Кто это? — переспросила хозяйка мягонького кошачьего тела, которое так и хотелось погладить. От ошибки меня останавливал только внимательной кошачий взгляд и когти размером с канцелярские ножницы.

— Я же говорю, иномирянка она, — Калахне силой усадила Глок в дальнее кресло, а сама уселась между ней и мной. — Аланте и раньше употребляла странные словечки, но ведь Пустая. Разве иномирянки бывают Пустыми?

У меня не было сил лгать и изворачиваться. Не было сил жить. Одна только мысль, что мне век ходить под одним солнцем