поцелуе не было ничего нежного или сдержанного. Он брал то, что хотел, требуя большего. Было жарко, и я однозначно весь остаток дня буду чувствовать прикосновение его пальцев к своему лицу.

Кроме наших губ, это было единственное место, где мы соприкасались.

Я не осмеливалась положить руки ему на грудь. Я не рисковала обхватить его за талию или прижаться к нему бедрами. Брукс был главным, и он прекрасно справлялся без моей помощи.

Поцелуй закончился слишком быстро. Он отстранился, отпуская меня, и вытер рот, оставив на нем самодовольную ухмылку.

— С-спасибо. — Я была сбита с толку. — Я больше не так расстраиваюсь из-за своей машины.

Он усмехнулся.

— То же самое.

— Так, я, э-э-э… пойду. — Я сделала шаг назад, указывая на выход. Если я не выберусь отсюда, есть большая вероятность, что я поползу вверх по его телу, и мы займемся чем-то большим, чем просто поцелуем. Я отвернулась, и улыбка расплылась по моему лицу.

— Лондин? — позвал он.

— Да?

— Прости за машину.

Я оглянулась через плечо.

— Неа.

Глава 7

Брукс

Я поднял кулак и заколотил в дверь моей бывшей жены. Мы были в разводе десять лет, но мне все еще казалось странным стучать, прожив здесь столько лет.

Каблуки Мойры стучали по деревянному полу, который я уложил за год до переезда. Когда она открыла мне дверь, на ее лице была улыбка, но она исчезла, когда она заметила меня.

— Привет. — На ней было простое черное платье, в котором она обычно работала в летние деньки. Зимой она надевала кардиган. Мойра работала секретаршей в приемной стоматолога, и большинству людей она казалась уравновешенной и профессиональной. Но я знал, что в глубине души таится гадюка.

Мойра была великолепна, когда хотела этого. Когда не хотела, ее когти оставляли отвратительные следы.

— Зачем ты это сделала? — Я не стал утруждать себя приветствием. Мы были за гранью вежливости.

Ей повезло, что я дождался начала пятого, чтобы прийти к ней домой, вместо того чтобы отправиться в кабинет доктора Курта и обсудить это с ней на работе.

— Что сделала? — Она скрестила руки на груди.

— Не прикидывайся дурочкой. — Я нахмурился. — Я о моем рабочем месте.

— О чем ты говоришь?

— В прошлый раз, когда ты пришла и устроила беспорядок, я из-за тебя задержался на неделю. Но сейчас ты перешла черту. Ты испортил машину клиента.

— Ты пьян? — Она наклонилась вперед. — Я не была в гараже несколько месяцев.

С ней всегда было так. Ложь, ложь, ложь. Даже когда понимала, что попалась, она так и не признавала своего поражения.

— Неважно. Держись подальше от моего гаража. В следующий раз я вызову полицию.

— Я ничего не делала, Брукс.

— Конечно. — Я уже слышал это раньше. Я развернулся на каблуках и зашагал по тротуару.

— Брукс, — огрызнулась она.

Я не ответил.

— Брукс!

Я направился к своему пикапу.

— Пошел ты. — А вот и клыки. Удивительно ли, что мы только что до них добрались? Я уже почти дошел до своего пикапа, когда она крикнула: — Подожди. Пожалуйста.

Я вздохнул, останавливаясь на тротуаре.

— Да?

— Ты придешь завтра?

Я усмехнулся.

— Нет.

— Ты обещал.

— Я сказал, что подумаю об этом. Я подумал и не приду.

— Грр, — прорычала она, заходя в дом и хлопая дверью. Звук эхом разнесся по кварталу.

Типично. Это был не первый раз, когда она захлопывала передо мной дверь. С меня было достаточно ее дерьма на всю жизнь.

Вчера вечером ко мне заглянула Мойра и пригласила меня на ужин. Ее родители собирались приехать в город завтра и надеялись меня увидеть. Это было то, что мы делали на протяжении многих лет, даже после развода. Я не был поклонником своей бывшей, но ее родители были хорошими людьми.

Мне придется навестить их в другой раз. Завтра я все еще буду злиться на их дочь.

Царапины на «Кадиллаке» так и кричали «Мойра». Через год после нашего развода я начал встречаться с новой воспитательницей в детском саду в городе. Около месяца все шло довольно хорошо, но однажды воскресным утром она позвонила мне и сказала, что между нами все кончено, без объяснений.

Неделю спустя я узнал, что это произошло из-за того, что Мойра взломала машину моей девушки.

После этого я два года ни с кем не встречался. Но потом я наконец встретил милую женщину, которая работала с папой в больнице. Мойра не дала нам и месяца. После шестого свидания она проколола шины на ее машине. Все четыре.

В конце концов, она призналась в этом, когда медсестра уехала из Саммерса. Однажды вечером она напилась и позвонила мне в слезах, умоляя дать ей второй шанс. Когда я заверил ее, что этого, черт возьми, никогда не случится, она разозлилась и поклялась, что ни одна женщина не задержится надолго.

Годы спустя, я думаю, она все еще была настроена также.

Выходки Мойры стоили мне нервов и денег, которые я мог бы потратить на гораздо лучшие вещи. Я заплатил за починку замка и за замену шин. Но с тех пор я ни с кем не встречался. Ни одна женщина, с которой я встречался, не стоила того, чтобы устраивать драму.

До Лондин.

Даже после того, как я признался, что, скорее всего, это моя бывшая жена испортила ее машину, Лондин не убежала с криками. Она пригласила меня на свидание. А потом позволила мне зацеловать ее до смерти.

Я ухмыльнулся, перегнувшись через руль. Лондин МакКормак была единственной в своем роде.

Когда я ехал через Саммерс к дому своих родителей, на дорогах, как обычно, было мало машин. Каждый понедельник вечером мы ужинали вместе — так продолжалось шестнадцать лет. Сегодня был один из немногих случаев, когда я подумывал откосить.

Обычно я с нетерпением ждал, когда мама приготовит еду и мы поболтаем с папой за бокалом скотча. Но у меня было ограниченное количество вечеров с Лондин. Хотя сейчас их было больше, чем утром.

План Мойры дал обратный эффект. Возможно, она хотела прогнать Лондин из города, но не понимала ее привязанности к этой машине. Большинство бы не поняли, если бы не знали ее историю. Этот «Кадиллак» был неотъемлемой частью ее жизни. Это был дом ее детства, наполненный теплыми воспоминаниями.

Она не расстанется с Саммерсом, пока не приведет его в первозданное состояние, что давало мне время. Это могло занять даже неделю.

Я позвонил Маку в автомастерскую и объяснил ему ситуацию. После череды ругательств он согласился снова вписать