Правая рука ныла, в суставах что-то дергало, как будто тамзрели нарывы. Василисе приснился кошмар. Площадь старого провинциальногогорода, здание, похожее на вокзал. Под крышей огромные часы. Циферблат безстрелок. Странное освещение, не день и не ночь. Вероятно, сумерки или рассвет.Но солнце никогда не садится и не встает, его просто нет. Луны тоже нет. Икакое время года — совершенно не понятно. Голая площадь, черный влажныйбулыжник. Вместо неба — пустота, глубокая, бесконечная, бессмысленная. Ниоблачка, ни звезды, ни единого светового блика. Влажный булыжник долженблестеть, но кажется матовым. Стройная колонна людей медленно пересекаетплощадь. Вдоль пути колонны стоят вооруженные охранники в нацистской форме.Среди них высокий худой человек в черном кожаном плаще.

Взгляд его прикован к инвалидной коляске, которую катитдевочка в вишневом берете. Большие колеса подпрыгивают на булыжнике.

Сон, галлюцинация, не более. Девочки в синем широком пальтои вишневом берете, мальчика в инвалидной коляске, старухи в шляпе с вуалеткой ивсех других шаркающих по черному булыжнику вокзальной площади женщин, детей,стариков не существует. Не в том дело, что вскоре их загрузят в вагоны дляскота, потом, рассортировав, уничтожат слабых, а тех, кто еще может работать,расселят по баракам. Их не было никогда. Они фантомы, тени. Они несуществующиеобъекты. Природа ошиблась изначально, предоставив им возможность расплодиться.Ошибку следовало исправить. В этом заключалась великая миссия человека в черномплаще.

Василиса смотрела на колонну из его глазниц. Сквозь неетекли все его чувства, мысли, воспоминания. Сердце группенфюрера ровнымитолчками гоняло кровь, желудок и печень аккуратно вырабатывали в нужныхколичествах соответственные жидкости, по кишечнику двигалась пища, железыметодично выбрасывали порции гормонов, мозг работал четко и ясно.

Люди, которые шли колонной через площадь, не были людьми дляОтто Штрауса. Сам он тоже не был человеком. Другое измерение, все другое.Перевернутый мир.

Вместо неба — адская бездна. Хаос представляется гармонией,неодушевленные предметы функционируют, как живые организмы. Одушевленные, живыелюди идут на убой. Время пульсирует, то сжимается до секунды, до точки, торасползается полужидкой хлюпающей массой, готовой всосать все, что шевелится идышит.

Зачем просыпаться и жить дальше, если существует такое зло?Зачем все это наблюдать так подробно, если ничего не можешь изменить и ниединого человека из покорной колонны не защитишь, не спасешь?

И все-таки, когда поднялась рука с пистолетом, Василисекаким-то образом удалось вмешаться в чудовищную механику. Штраус не сумелвыстрелить. Это стоило огромных усилий, но не имело смысла. Мальчика в коляскевсе равно убили. Девочка погибнет чуть позже.

Проснувшись, Василиса ничего не забыла, но самой себе неповерила. Осталась огромная, бесконечная тоска, пустая, как небо над вокзальнойплощадью. Осталось покалывание в правой руке и жжение там, где надет перстень.Впрочем, руки были сильно обожжены. От локтей до кончиков пальцев постоянноболело, покалывало и горело.

* * *

Клуб «Кафка» занимал двухэтажную виллу на богатой окраинеФранкфурта. Снаружи здание напоминало пряничный домик, раскрашенный во всецвета радуги, с цветными витражами в окнах. Внутри было мрачно. Серые стены,серая мебель. Цинковая стойка бара, цинковые столики и стулья. В центре, встеклянной пирамидке, стояли швабра и старое ведро. Палку швабры украшал пышныйбант из розового шелка. К стеклу была приклепана медная табличка с именемавтора этой оригинальной композиции: Карл Гебхардт. На стенах пестрели авангардныеполотна. Художники-любители устраивали здесь свои бесплатные вернисажи. Грубыецветовые пятна, ломаные линии. Иногда проглядывало что-нибудь конкретное: глаз,торс, ступня. Изредка кому-то из любителей везло, картины покупали хозяевагостиниц, ориентируясь больше на дешевизну, чем на художественные достоинства.

Нечто похожее висело в отеле, где жил Григорьев, в егономере, над кроватью. Если присмотреться, розовые пятна сливались в бугристуюженскую грудь с толстыми васильковыми сосками.

Были скульптуры: мотки проволоки, комья глины, конструкциииз пробок, пластиковых стаканов, обрывков газет. Но любимым материалом дляхудожественных поделок почему-то становились части тел поломанных игрушек.Ножки и ручки пластмассовых пупсов, лапки и головы плюшевых мишек, машинки соторванными колесами. Григорьеву было интересно, использовали авторы чьи-тостарые игрушки или специально покупали новые, а потом уничтожали?

Среди всех этих красот сиротливо темнели несколько вполнеудачных фотопортретов Франца Кафки.

Кондиционеры работали на полную мощность, и холод стоялтакой, что казалось, сейчас повалит пар изо рта.

Григорьев пришел раньше на полчаса. Он уселся в баре,заказал себе кофе. К нему тут же подлетела энергичная седая дама в круглыхочках и предложила пройти в просмотровый зал, послушать лекцию на тему«Эротическое садоводство и эротическая поэзия в немецком барокко».

— Там изумительные слайды, стихи, вы получите истинноедуховное наслаждение, — строго сказала дама.

Григорьев поблагодарил и отказался. Дама удалилась. Оностался один в баре, если не считать бармена, печального юношу. СваривГригорьеву дрянной кофе, юноша забился в угол, за стойку, и уткнулся в книгу.Григорьев успел заметить, что это учебник философии. Вероятно, бармен был студентомуниверситета и подрабатывал на каникулах.

Андрей Евгеньевич взял несколько свежих газет, принялсялистать их и тут же наткнулся на любопытную информацию в криминальной колонкегазеты «Кронос».

«В Мюнхене арестованы двое бывших инструктороввосточногерманской „Штази“, которые недавно провели восемь месяцев в одном излагерей в Афганистане, где обучали курсантов Братства бен Ладена обращению сличным химическим и бактериологическим оружием, скорее всего, с гранатами,начиненными отравляющими веществами. Известно, что также для этих целей былинаняты бывшие бойцы элитного подразделения Советской Армии, специалисты поподрывным действиям, химическому и биологическому оружию».

«Все продолжается, — подумал Григорьев, — природа не терпитпустот. В истории не бывает логических прорех».

В течение десяти лет, с 1979 по 1989, американцы старательновыращивали монстра. Он атаковал их в 2001-м. Произнести это вслух после 11сентября решались только циничные неудачники, которым нечего терять. На фоневсеобщего траура и патриотического подъема это звучало кощунственно. Никто нежелал вспоминать о событиях в Афганистане двадцатилетней давности, когдагигантские средства были затрачены на вооружение и обучение афганскихмуджахидов. Усама бен Ладен, сегодняшний главный враг Америки, в концесемидесятых был завербован ЦРУ.