осуществляет свой разум, свою волю, свое действие – причем делает это совместно с другими индивидами. А парадокс заключался в том, что философия, рожденная для осмысления жизни полиса, заняла позицию отстраненного наблюдателя за жизнью, воспевая vita contemplativa, жизнь созерцательную.

В завершение рассказа об идеях Ханны Арендт хочется вспомнить об одной из добродетелей республиканской мысли – virtù, которая буквально переводится как «доблесть». В этом самом сообществе равных по правам, но не равных по происхождению человек мог достигать политических высот благодаря своим личным качествам – непреходящий образец политической культуры. Тот, кто обладает virtù, – тот виртуоз, человек, который уже видит гармоничные начала в своей деятельности, кто учреждает гармонию поэтому самим своим деятельностным присутствием. Именно в фигуре виртуоза и находит свое разрешение противоречие между созерцательной и деятельностной жизнью.

Глава 10

Симона де Бовуар

Экзистенциальная жизнь, философия и любовь Симоны де Бовуар (1906–1986) находились за пределами социальных и религиозных норм рационального западноевропейского философского сознания, быта и поведения. Сущность и существование вне традиционного повседневного сознания в «свободном браке» с Ж.-П. Сартром, который ласково по созвучию с фамилией называл ее Бобер, обращали ее к вопросу, является ли пол судьбой. Всю жизнь она оставалась красивой женщиной с утонченным вкусом, аристократическим тактом и передовыми политическими взглядами.

Жизнь Симоны де Бовуар – это постоянное создание себя, постоянное провоцирование себя экзистенциальной философией, в том числе, конечно, философией Сартра, к новым действиям. Она анализировала себя и вновь пускалась в путь. Как пишет В. Айленбергер, по итогам самоанализа Симона де Бовуар всякий раз «предписывает себе новые проекты и рутинные дела. Все что угодно, лишь бы не останавливаться. Потому что остановка означает пустоту, а пустота – это страх. В числе ее новых проектов – езда на велосипеде»[156]. Пребывание в вишистской Франции было для нее своеобразной духовной работой, как не покоряться обстоятельствам, но делать свою непокорность чем-то большим, чем просто протест. Это было то, что христианская аскетика называет памятью смертной, памятью о смерти (memento mori). «Спустя более чем десять лет философского восхождения в январе 1941 года сознание Бовуар наконец-то выходит из пещеры: солипсизм [представление о «я» как единственной достоверной реальности – О. Ш.] становится метафизической солидарностью, гедонистический нарциссизм – бесстрашным признанием того, что она вброшена в мир и является смертной среди других. У нее не было более глубоких причин и бесспорных доказательств. Но было нечто более фундаментальное: ясное сознание возможности деятельно применить новообретенную свободу. Не как муравей и не как госпожа, но как подлинно свободная личность»[157].

Литературные амбиции и страх доносов, приведших к ее увольнению из лицея в 1943 году[158], искренняя преданность Сартру и еще более искренний суд над собой мерой Сартра – вот жизнь Симоны де Бовуар в вишистской Франции. Но и после освобождения страны она прежде всего строго судила саму себя. Симону де Бовуар часто определяли как сторонницу феминизма общего толка, движения женщин против дискриминации по признаку биологического пола, против сексизма, с его признанием мнимой естественности мужского доминирования в обществе.

В поисках ответов на реальные вопросы относительно статуса женщин в обществе теоретики феминизма, не довольствуясь традиционной социальной наукой, стали формулировать свои теоретические претензии к традиционному западному знанию. Возникновение феминизма свидетельствует о преодолении барьера «естественных отношений», предельных культурных оснований, вековых традиций. Самая сильная форма власти – та, которая воспринимается как нечто естественное, данное от природы. И против этой власти выступить труднее всего.

Современный феминизм является комплексно динамичным и делится обычно на либеральный, марксистский и радикальный, но иногда выделяют и этапы его развития. Первый этап (feminist studies): начало ХХ века – конец 50-х годов. Вехой для самоопределения этого первого феминизма стал выход в 1949 году работы Симоны де Бовуар «Второй пол» с идея-ми экзистенциальной философии и неофрейдизма и подробным изложением проблемы подавления феминного в культуре. Эта книга до сих пор – одна из главных книг по вопросу: в ней Симона де Бовуар со всем интеллектуальным блеском показала, почему борьба женщин за права – это не отдельное действие, приводящее к частным политическим решениям, а постоянная вдохновенная работа. Это период борьбы за социально-экономическое и политическое равноправие женщин и мужчин, но уже на основании не просто политических и экономических требований, а освободительных идей фрейдизма и критического марксизма. Женщины в этом подходе рассматривались как объект и жертва патриархального социального порядка.

Второй этап (women’s studies), с начала 1960-х и до конца 1980-х годов – это волна усиленной критики социальной реальности, культуры, традиционной науки и состояния высшего образования. Формируется база исследовательских и учебных программ и методологий, получивших название «женских исследований» в традиционных академических социальных и гуманитарных дисциплинах: истории, философии, социологии, психологии, антропологии, экономике. Сразу отметим имя Джудит Батлер, которой посвящена глава ниже, – в гендерной теории она первой начинает применять идеи постструктурализма. Особое внимание стало уделяться «женскому опыту», личному опыту, который воссоздает женский мир как особую реальность социального бытия, всегда сталкивающегося с мужским социальным бытием. Как новаторская дисциплина, «женские исследования» ставят под вопрос основные методы и гипотезы науки Нового времени. Феминизм, в особенности американский, тяготеет к социологической объяснительной модели. Тезис Симоны де Бовуар – «женщиной не рождаются, ею становятся» и лозунг «личное есть политическое» стали ключевыми максимами (исходными тезисами) этого течения. Становятся популярными теории, в которых разрабатывались социологические подходы к человеку и знанию: неофрейдизм, функциональная социология, постмодернизм, структурная антропология, критическая теория, по-новому прочитываются работы Дж. Мида, Дж. Дьюи, Э. Дюркгейма, Г. Маркузе, Т. Куна, Ж. Деррида, Дж. Роулза.

Все сферы жизни общества, с точки зрения феминизма, – социальные институты, нормы, правила, власть, установки – пронизаны мужским господством, андроцентризмом (властью мужчин над институтами культуры). В понятие «власти» включаются такие черты, как насилие и агрессивность. Культ силы – основа власти и господства, пронизывает патриархальное мировоззрение, а через него – культуру и общество.

Принцип подавления также характерен для отношения человека и природы в ходе научного эксперимента с его грубой прагматикой (ориентацией на результат). Сила и власть мужчин постоянно утверждаются через агрессию и экспансионизм, в том числе захват колоний (ср. тезис Ф. Бэкона «Знание – сила»). Характер производства научного знания имеет маскулинный характер: используя такие понятия, как объективность, рациональность, строгость, аксиологическая нейтральность, главы научного производства отвергают феминные: интуиция, контекстуальность, чувственность. Андреа Дворкин развивает идею о мужском знании и языке. Мужской контроль тотален: от личной жизни до речевых практик в публичной сфере. Здесь феминизм сходится с экологической мыслью, требующей сохранять природу от агрессивной колонизации.

Радикальный феминизм утверждает, что угнетение женщин