— Ты слишком пристрастен к своему ученику. Ни в чем-то он у тебя не виноват, только плохие дяди из Ассоциации чинят ему всякие каверзы. Но существует факт, что именно его эксперимент привел к размножению дыр, и против этого нельзя возразить, правильно? Правильно… поэтому и разбираемся с ним, а не с кем-то!

— Но вы прочитали этот случай с ним и Акра-Тхе? Расшифровали, что это именно он, работая с замком, создал ситуацию с дырами?

— Читаем. Ты же сам знаешь, Система и так работает на полную мощность. Контроль периметра чего стоит! Мы даже от Школы её отключили, не успеваем.

— Ну, о Каноне я и не спрашиваю, некогда, наверное?

— Ты о том месте, где он, якобы, поражает Милорда? Да, к сожалению, некогда… на очереди… Ави не вылезает из Системы. Существует элементарная безопасность и все сейчас делается прежде всего ради нее!

— Но это же тоже безопасность! Стратегическая!

— Согласен, — сказал Кальвин и невесело усмехнулся. — Сейчас все — безопасность. Но коль скоро я еще её шеф, то позволь мне решать, что и когда!

— Мне бы твою уверенность! — ухмыльнулся Сати. — Только не забудь совсем об этих вопросах.

— Не забуду. И нет у меня никакой уверенности, к сожалению. Ты мне лучше скажи, где мне его искать? Он скачет по реальностям, как блоха на сковороде, только засечем, а его уже нет!

— Так я тебе и сказал! — поддразнил его Сати. — Вы его тут же и поджарите на сковороде Пифии.

— А я вот доложу Совету, что его отдельные члены не сотрудничают с безопасностью, более того, саботируют, что тогда скажешь?

— Скажу одно — разница во времени, того, что мы обнаружили при его выходах, когда он разменивал пространство. У него огромный запас времени, в силу того, что он там был.

— За Чертой?

— Да. Неужели ты думаешь, что он не погиб во всех этих передрягах только затем, чтобы твои костоломы посадили его на стул?

— Начинается! — вздохнул Кальвин. — Слышали: мальчик не виноват, мальчик — золото! А мальчик, между тем, где-то отдыхает, колобродит, создает ситуации и все ему трын-трава!

— Не в этом дело! Ему, во всяком случае, не до отдыха. При той плотности времени, в которой он живет, что-то происходит очень медленно, а что-то невероятно быстро, и поскольку его постоянно бросает из одной реальности в другую, для него самого время то летит, как бешенное, то вдруг совсем останавливается. И это для него еще хуже гонки, страшнее — он зацикливается: попадает из ситуации в ситуацию, вернее, в один и тот же их набор, и вынужден их решать, даже не зная, что они давно решены или, наоборот, неразрешимы вечно.

— Выражаясь по вашему, по-интеллигентски, чтобы я чего-то понял, так этого нет, — покачал головой Кальвин. — Ты хочешь сказать, что когда он спит, он вовсе не спит, а решает задачи, только в другом месте, так что ли?

— Ну, в общем. У тебя великолепная манера упрощать — пусть будет так. Но только не гони ты его, как зайца, Кальви! Его и так гоняют все, кому не лень! Лучше подгони расшифровку этого случая.

— А указ Синклита?.. Ну, хорошо, — вздохнул шеф безопасности. — Делаете из меня болвана в старом русском преферансе!

— Ого, я смотрю, все крепко занялись Спиралью!

— Скажи спасибо своему мальчику. Скоро вообще будем обсуждать только глобальную перемену климата, судьбу доллара при евро и почему некая Моника не постирала платье…

4. Уж полночь близится, а родинки все нет

— Мартин, ты совсем забыл свое обещание!..

Над столом, несмотря на вечер, воссияла утренняя звезда — княжна Малокаросская, поддерживаемая под руку Меркиным.

— Пришлось уговаривать господина советника, представить меня графу и его другу, что это такое?

Фома впервые видел младшего церемониймейстера таким смущенным, чары Малокаросской девы действовали на всех.

— Я как раз собирался, — оправдывался тот, но княжна уже повернулась к советнику.

— Сэр Томас, сэр Джулиус! — церемонно начал Меркин. — Позвольте представить нашу красавицу и гордость, княжну Гею… хотя мне казалось, что вы знакомы, — добавил он негромко, обращаясь к ней и Фоме, а потом как бы вывел княжну на авансцену; она действительно была прекрасна. Аврора!

— Есть вещи, господин советник, которые не надоедают никогда! — ухмыльнулся Фома, склонясь перед княжной, вместе с молчаливым Доктором.

— Это шутки странствующих рыцарей? — спросила княжна, делая ответный реверанс.

— Мадемуазель!.. — Фома улыбнулся еще шире. — Странствующие рыцари вымерли почему-то, вместе со своими допотопными шутками, говорят, недочеты в воспитании. Остались одни графья!

Княжна хохотнула, показав ровные белые зубы.

— Но сэр Джулиус еще пребывает в этом высоком статусе? — одарила она мимолетной улыбкой холодного Доктора. — Он совсем не похож на вымирающего идальго.

— У этого идальго, ваша светлость, королевская кровь небесной голубизны, как бы он не маскировался под странствующего рыцаря. Он скрывает свое происхождение под обликом пилигрима, потому что устал от почестей.

Доктор, все так же, молча, чуть наклонил голову.

— Князь Тувор был вторым по знатности лицом в королевстве и княжна единственная наследница его поистине сказочных богатств! — счел нужным добавить, после такого представления, советник.

— Оставьте, Меркин! — отмахнулась княжна. — Это совсем не интересно…

Она снова повернулась к Фоме.

— Сэр Томас у нас всего ничего, а уже всех покорил своими подвигами. Убил самого опасного разбойника, сразил самого лучшего воина королевства и, наконец, спас самую прелестную девочку!..

При этих словах Мэя побледнела.

— У меня не было выбора, княжна, а награды за это так велики, что мне просто совестно принимать их, — врал Фома.

В той тональности, что задала княжна, можно было легко и бессовестно говорить все, что угодно. Главное в светской беседе, понял он, не делать пауз и чеканить свой ответ, пока