еще звучит предыдущая фраза, тогда возникает впечатление оживленного разговора, а ты слывешь за интересного собеседника и остроумца. Он слишком поздно сообразил, что возникает еще и впечатление флирта.

Мэя с недоумением смотрела на него.

— Вы получили уже все награды, граф? — спросила княжна, улыбаясь сначала Мэе, потом ему.

— Кто знает, что его ждет — несчастный человек, ваша светлость!

— Кто знает, чего он ждет — тот победитель, ваше сиятельство! — парировала Гея.

— Значит, победитель здесь Мартин, он знает, чего он ждет!

Смех разрядил неожиданную и не совсем понятную окружающим пикировку между княжной и графом, поскольку весь двор уже знал, что Мартин проиграл свои деньги и ждет от победителя компенсации, за то, что тот не погиб.

— Это будет справедливо! — заметил Блейк. — Маартин всегда ставил на Скарта и тот его никогда не подводил!

— А граф подвел с первого раза! — пробурчал Мартин, боясь как бы за смешками не потерялась серьезность его претензии к графу.

— Я, собственно, хотела поблагодарить вас, граф, за то, что вы сделали для всех нас и…

Княжна сделала паузу, прелестница…

— И выразить общую признательность единственно доступным мне способом…

Гея слегка присела в приглашающем книксене, худосочном наследнике реверанса, и, словно по мановению, объявили медленный танец. У княжны при дворе было все схвачено.

— Очень медленный, и вы сами знаете почему! — томно пояснил тенор, который попутно осуществлял конферанс. — Для нашего гостя, доблестного графа Иело!..

Тенор сделал паузу, и Фома испугался, как бы с его именем не сделали чего-нибудь еще более «благозвучного», чем Мартин, но толстяк грянул во всю высь своего голоса:

— Мой-ии-скава-а!!!

Граф оказался в трудном положении, он не танцевал даже с Мэей, с другой стороны оставалась загадка банной красавицы, Прекраснозадой, которую он так или иначе связывал с княжной. Она наверняка видела, что он не танцует и теперь с интересом ждет, как он поступит. И танец заказала длинный, медленный, как запоздалое признание. Доктор брезгливо и сочувственно улыбался: «ну что, мол, первый слог?..» И как он так может: и гадливо, и сочувственно? — поразился Фома, мимолетом.

Но… танец объявлен и тянуть с ответом больше было нельзя.

— Не смею отказать дочери человека, вернувшего корону законному её обладателю, — пробормотал он, стараясь не встречаться взглядом с Мэей, — и принимаю это, как награду.

— Мой отец вернул, а вы помогли удержать! Я не говорю уже о дамах…

Мартин-младший, слава создателю, подхватил изумленную Мэю и первый стал старательно кружиться в торжественном менуэте. Каросский петиметр и вертопрах продолжал удивлять Фому своей непредсказуемостью.

«Чую, это она!» — шепнул он Доктору, который остался у стола, вместе с Меркиным и Блейком.

— Ваш приятель имеет большой успех у дам! — заметил Меркин, наблюдая кружение пар.

— Я бы сказал, что это очень взаимный процесс… даже невероятно взаимный, — меланхолично откликнулся Доктор, под хохоток Блейка. — Поговорим о странностях любви, господин советник? Княжна безусловно первая красавица королевства, в ней даже что-то инфернальное, вам так не кажется?

Меркин удивленно посмотрел на него.

— Да нет, увольте, сэр Джулиус! До странностей любви я сейчас не самый большой охотник. Да и вам это, я смотрю, не очень интересно.

Доктор раздумчиво вертел перед глазами золотой кубок, что передали с королевского стола Фоме в самом начале обеда.

— Почему же не интересно, господин советник? — лениво цедил он. — Очень интересно. Вы, кстати, сняли блок голубых кругов с резиденции?

— Снимаем, сэр Джулиус. Работы идут медленно, надо искать, а кругов так много. Еще хранилище..

— Объявите о восстановлении статуса Ордена Розовых Кругов, может быть, кто-нибудь откликнется, особенно в свете последних событий.

— Да, я об этом тоже думал, — согласился Меркин. — Как я об этом раньше не догадался? — добавил он сокрушенно, имея в виду равновесие между кругами.

— Не только вы, советник, — заметил Блейк.

— Вы слишком участвовали во всем: личные интересы, хлопотная жизнь двора, амбиции, — а нужно было посмотреть со стороны, что граф и сделал.

— У него обманчивая внешность повесы, никто не ожидал от него ничего подобного, тем более, победы над Скартом!

— И больше всех, Мартин! — сказал Блейк, салютуя кому-то в толпе танцующих бокалом вина. — Лучшего бойца, чем Скарт, я не встречал. До сих пор не могу понять, как граф уходил Несокрушимого

— Да, уходил, но справится ли он с Хруппом? Хрупп невероятно силен и к тому же он якшается с нечистой!

Советник хотел, чтобы его успокоили. Доктор пожал плечами.

— У графа нет выбора, так же как и у меня. Равновесие должно быть восстановлено. Хотя, может быть, это только мы так думаем.

— Вы опять чего-то не договариваете! — встрепенулся Меркин. — Хочу вас предупредить, что если бы вы сразу сказали…

— Да нет, я все сказал. Есть еще, правда, одна маленькая дверь и пока мы ее не прикроем, от Хруппа и ему подобных мы не избавимся.

— Что это за дверь такая?

— Дверь, через которую он появляется, — уклончиво ответил Доктор.

Меркин встревожено посмотрел на него.

— А где?.. — начал было он, но тут же, поняв, что на этот вопрос он не получит ответа, переменил вектор беседы. — Это очень опасно, сэр Джулиус?

— Как вся жизнь, господин советник, нет способа узнать, не попробовав, — ответил Доктор, увидев же явное разочарование на лице советника, добавил:

— Это наша работа, сэр Торобел и мы ее делаем уже бог знает сколько!

Похоже, это немного успокоило советника.

— А то ваш друг на все вопросы отвечает: к чему волноваться, мы все равно все умрем!..

“И долго мы будем молчать, княжна? — думал Фома, двигаясь в странном танце с притопами и реверансами, парадный каросский менуэт. — Она, не она?”