Решившись, должно быть, прапорщик встал и отпер дверь своимируками, хотя она, несомненно, была снабжена и магнитным замком, – когданагрянули Кацуба с Мазуром, прапор остался за столом…

Краешком глаза Мазур смотрел, как входят трое – двое высокихкрепких мужиков в штатском и темноволосая молодая женщина в бордовом брючномкостюме. Прапорщик истово отдал честь, отступив на шаг, и троица прошла мимо,держа курс на глаголевский кабинет. Точно, так и есть – шагавший первымуверенно постучал и вошел едва ли не раньше, чем мигнула зеленая лампочка.

Прапорщик уселся, делая вид, будто ничего не произошло, ноза этой мизансценой, Мазур нюхом чуял, что-то такое крылось. Ну и черт с ними,пусть играются в свои игры…

Вышел Кацуба, мотнул головой:

– Двинули.

– Ох, и лялечки у вас тут ходят, – задержавшись изчистой вредности, сказал Мазур. – Видел бы ты, какая крошка без тебя кгенералу протопала…

Прапорщик воззрился на него с нескрываемым ужасом –положительно, о крутой секрет Мазур мимоходом потерся, – вскочил и шепнулчто-то Кацубе на ухо. Тот еще больше посмурнел:

– Пошли, некогда.

…Когда перед ними стали медленно раздвигаться зеленыевнешние ворота, Кацуба бросил:

– Пристегнись.

– Что, опять гонку устраивать будешь?

– Если на базу ведет одна-единственная дорога, сюда тожетолько по Крупской проехать можно…

– Ага, – сказал Мазур. – Но это ж означает, чтоони не только меня, но и тебя в лицо знают? Следовательно, не в моих грехахдело?

– Умный больно, – сквозь зубы сказал Кацуба, выехал заворота и свернул влево.

– Ну, это даже мне ясно, – сказал Мазур, глядя вбоковое зеркальце. – Во-он, от обочины синий «Опелек» за нами вывернул…

– Наблюдательный ты, Степаныч, – с кривой ухмылкойоткликнулся Кацуба. – Хороший был «Опелек», новенький, блестящий такой…Ну, ты пристегнулся?

Он привычно перебросил рычаг, машина рванулась вперед. Взеркальце Мазур видел, что и «Опель» с двумя пассажирами прибавил газу, держасьметрах в тридцати. Справа был пустырь с широкой полоской чахлого газона,полузадушенного выхлопными газами, слева тянулись трехэтажные кирпичные домикисталинской постройки, закопченные по самые крыши.

Кацуба вдруг дал длинный сигнал, еще прибавил. Почти сразуже сзади раздался жуткий грохот, лязг, Кацуба понесся еще быстрее. Мазуроглянулся – сзади, полностью перегородив неширокую дорогу, стоял «ЗИЛ-130»,обшарпанный самосвал, в который, надо полагать, «Опель» весьма неосмотрительнои врезался.

– Вот так, – сказал Кацуба, круто сворачивая напроспект Авиаторов. – А то обнаглели, скоро под окнами шататься будут…

– Кто это? – спросил Мазур без особой надежды получитьответ.

– Я так понимаю, хвосты, – усмехнулся Кацуба. –Которые следует тяпками рубить…

Кацуба первым вошел в обширный цех с высокими оконнымипереплетами. Шаги звучали гулко, стояла тишина, повсюду лежали кучи желтыхопилок, приятно пахло свежеразрезанным деревом и далеко не так приятно – чем-товроде ацетона или мебельного лака. Насколько Мазур разглядел по дороге, вокруги в самом деле бурлила вполне благопристойная, законопослушная работа – изворот выезжали грузовики с мебелью, погрузчики таскали пакеты досок, отовсюдудоносился визг пил, лязганье каких-то станков, без излишней суеты колготилисьработяги. Похоже, крыша была самая настоящая, старательно производившаямебелишку.

Пройдя зал насквозь, они вышли в небольшой внутреннийдворик. Кацуба уверенно свернул к серому бетонному строеньицу, но вместо тогочтобы взяться за ручку, полез большим пальцем куда-то за боковой косяк. Слышнобыло, как внутри тренькнул звонок. Краем глаза Мазур заметил, что в дверях цехапоявился рослый крепыш, одеждой неотличимый от пролетариата, привалился плечомк железной створке двери, замер со скучающим видом.

Дверь приоткрылась, еще один верзила, по виду – близнецскучающего пролетария, секунду смотрел на них, потом немного оттаял лицом,кивнул Кацубе и распахнул дверь пошире. Они вошли. Внутри не оказалось ничегозагадочного – обычная крохотная контора, в уголке, под лестницей, дажесохранилась со старых времен красивая доска с накладными деревянными буквами:«Экран социалистического соревнования». Правда, на ней не имелось нифотографий, ни бодрых призывов, один фанерный профиль Ленина и отмененноекрасное знамя.

Провожатый распахнул перед ними дверь и остался снаружи. Запростецким канцелярским столом сидел человек в простецком костюмчике –большелобый, с лысиной, обрамленной венчиком редких светлых волос. Комнаткабыла самая затрапезная – кабинетик завхоза, и только, единственным новомоднымпредметом, с совдеповскими интерьерами не гармонирующим, оказался небольшойперсональный компьютер, стоявший наискосок к Мазуру, раскрытый, как«дипломат», – видно было, как по экрану проплывают желтые строчки.

Сидевший без особой поспешности выключил импортную игрушкуКивнул на обшарпанные стулья.

– Знакомьтесь, – сказал Кацуба. – Фрол Степанович– Кирилл Степанович, такое вот совпадение…

Мазур коротко кивнул. Кацуба успел посвятить его в кое-какиедетали, и он уже знал, что этот простецкий на вид дядя – «черный губернатор»Шантарска, объемом власти и возможностями самую малость превосходившийгубернатора официального. Однако смотрел без всякого интереса, скореенеприязненно. Умом он прекрасно понимал, что такое закулисная дипломатия плюснынешняя сложность бытия, но сейчас этот человек для него олицетворял всепережитое в тайге…

– Выпьете? – спросил хозяин.

– Не стоит, – отказался Кацуба. – Еще остановиткакой-нибудь ретивый сержантик, права отымет…

– Тогда, конечно, аргумент… Сержанты – бич божий. К здешнемузавхозу регулярно заезжают, ироды, – нацеди да нацеди им спиртику, его,мол, все равно полно. Ну, цедит, что поделаешь, – он цепко глянул наМазура. – Майор, ваш друг и вправду на меня глядит волком или у него имиджтакой?

– Натерпелся человек, – сказал Кацуба.

– Слышал краем уха, – он смотрел на Мазура серьезно,без насмешки. – Только я здесь, честное слово, ни при чем. Я вам, КириллСтепанович, расскажу одну историю. Шла милая девочка, дочка знакомого моегознакомого, и повстречала двух в дымину пьяных морячков – старшин которой-тостатьи, как они там у вас именуются… Предложили недвусмысленно, слов не выбирая– она их послала, тогда один девочку ударил ножом. Насмерть. Вот вы мнескажите: следует теперь отцу брать автомат и мочить всех, кто щеголяет вморской форме, не разбирая погон и анкет? Между прочим, быль, я ради васстрашных историй не стану выдумывать…

– Да все я понимаю, – сказал Мазур угрюмо.