– Если бы на меня заимели зуб друзья и коллеги покойного, уних была масса времени и возможностей вульгарно меня хлопнуть, – сказалМазур.

– Резонно. Признаюсь, именно такие умозаключения меня пока иудерживают от того, чтобы смахнуть пыль с машинки для выдирания ногтей…

– Вам удалось хоть что-то выяснить?

– Немногое, – сказал Глаголев. – Этот чертовмагазинчик и квартира на Свободной прошли через столько рук, что концов пока ненайти…

– Вопрос можно?

– Конечно.

– Почему вы упорно не рассматриваете самую простуюверсию? – спросил Мазур. – Лежащую на поверхности? Я – нежелательныйсвидетель. Возможно, единственный человек со стороны, знающий о таежныхохотничьих забавах. Логично предположить, что отсюда все и вытекает…

Глаголев ответил, практически не раздумывая:

– Свидетели, знаете ли, имеют тенденцию делиться на опасныхи неопасных. Мне кажется, вы давно уже понимаете сами, что относитесь кпоследним. Во-первых, уличить их невозможно. Во-вторых, во время бегства вынатворили кое-что, не позволяющее вам сейчас появляться принародно в белыхсияющих одеждах и требовать справедливости. В-третьих, гораздо прагматичнеебыло бы убрать вас без лишнего шума, нежели по-дурацки баловаться соспецифической подрывной техникой, рискуя впутаться в чреватый крайне серьезнымипоследствиями конфликт с крайне серьезным ведомством. Согласен, и происшедшеена кладбище, и это ковбойское похищение идеально ложатся в гипотезу о том, чтовашу личность устанавливали. В спешке, не считаясь с последствиями и затратами.Случившееся на кладбище может иметь только одну-единственную цель: сравнитьотпечатки пальцев вашей жены с некими, уже имеющимися. А интересовать это можетопять-таки ваших таежных приятелей. Снова возникает вопрос: почему вас неприкончили, если ими двигало желание отомстить? А другого желания у них быть неможет, они-то прекрасно понимают, что вы не опасны в качестве свидетеля… Высами только что, буквально две-три минуты назад, признали, что прикончить васмогли давно.

– Кажется, положение у меня самое идиотское, – сказалМазур. – Даже не оправдаться нужно – сообразить, в чем следуетоправдываться… Будь это месть за Прохора, меня давно убили бы. Где-нибудь вгороде. Так что, возможно, взрыв на базе с моими… прегрешениями и не связан? Ивсе шло бы своим чередом независимо от моих поступков? Для чего-то же вампонадобилась моя скромная персона? Вы же не военная прокуратура, в конце-токонцов… Чтобы залить мне сала за шкуру, не было нужды привлекать постороннееведомство – свои ремней из спины нарезали бы столь же изящно и непреклонно.

– Непугливый клиент пошел, а, Кацуба? – усмехнулсяГлаголев. – В старые времена у него зуб на зуб не попадал бы…

– Он нынче незаменимый, – в тон начальству поддакнулКацуба.

– А это как посмотреть. За подобные художества могут и поголовке не погладить. В особенности если у него дублеры имеются. Он не хамит,Кацуба, он уверен, что его шалости на ход событий нисколечко не влияли…

Где-то справа от Мазура мелодично мяукнуло. Генерал сКацубой молниеносно обменялись взглядами, потом Глаголев прошел к двери, вышелв коридор. И вернулся буквально через минуту, с бумагой в руке. Мимоходомпоказал ее Кацубе – и тот прямо-таки расплылся в непритворной радости.

Генерал изменился мгновенно – хищно-упругие движения зверя,ни единого лишнего жеста.

– Все, – сказал он отрывисто. – Начали работать.

«Господи, – подумал Мазур, – неужели они всеголишь тянули время? Чрезвычайно похоже… Что за игры идут?»

– Бортко проявляет интерес к базе отдыха «Синильги»«Северная заимка»? – спросил Глаголев.

Мазур кивнул на Кацубу:

– Должна быть запись…

– Записи меня не интересуют, поскольку видеосъемки невелось. Меня интересуют ваши личные впечатления от встречи.

– Я бы сказал, «Заимка» его крайне интересует, –ответил Мазур. – Он конечно, хитрован, но все же рискнул бы сказать, чтоего прямо-таки припекало…

– Все сходится, – бесстрастно сказал Глаголев. –Вчера вечером в него стреляли. История темная, но эксперт клянется, что это непокушавшиеся со стороны. В полковника стрелял человек, сидевший за рулем егособственной служебной машины, когда Бортко в нее садился. Только Ведмедь успелотклониться и, в свою очередь, шарахнул почти в упор. Не исключаю, ждал чего-топодобного. Кстати, его шофер исчез.

– У него, должно быть, недоброжелателей… – сказал Мазур.

– С недоброжелателями у него давно установилось нечто вродевооруженного нейтралитета, – сказал Глаголев. – В том смысле, чтовраждующие стороны воздерживаются от покушений на, если можно так выразиться,полководцев противника. Там свои правила игры, продиктованные житейскойнеобходимостью. Между прочим, после покушения Бортко не предпринял ровнымсчетом никаких репрессий против подопечного элемента, что на него совершенно непохоже. Когда в прошлом году подстрелили его лейтенанта, город сутки стоял наушах… Нет, он прекрасно знает, с какой стороны целили.

– А вы знаете? – спросил Мазур.

– Не знаю пока, – сказал Глаголев. – Ясно только,что вокруг вашей «Заимки» замельтешила масса народа, а «Заимка», надо понимать,сопротивляется… Элегантно, я бы сказал, отбивается. Вы шантарские газетычитаете?

– Каюсь, и не заглядываю.

– Кацуба, продемонстрируй.

Майор вытянул из лежавшей с ним рядом папочки довольнотолстую газету – цветные фотографии, заголовки в три краски, название«Шантарский скандалист» выполнено вычурными буквами и пониже, шрифтом помельче,но столь же заковыристым, продублировано на английском.

– Новый бульварный орган, – прокомментировалКацуба. – Второй номер – точнее, третий, потому что две недели назад былнулевой. Ознакомься. Сегодняшний. Тираж еще не отшлепали, ребята его изтипографии увели… Данный номерок, конечно, не тираж.

Мазур бегло проглядел заголовки: «Инопланетяне над Елкино!»,«Спит ли губернатор с Зоенькой Клименко?», «Милиционер-вампир!», «Студенткиударили ножом восемнадцать раз!».

– На четвертой странице полюбопытствуй, – хмуро сказалКацуба. – Где заголовочек «Спецназ почти не виден».

Мазур зашуршал плотными страницами. На четвертой и на пятой,под растянувшимся во всю ширь развернутой газеты помянутым заголовком(выполненным готическим шрифтом с истекающими кровью буквами) в глаза преждевсего бросались яркие фотографии – зверские морды, перекошенные в крике иразмалеванные черными полосами, устрашающего вида штык-ножи, блистающие во всейкрасе на переднем плане, дюжие молодцы в пятнистых комбинезонах старательнолупят друг друга по челюсти толстенными подошвами ботинок, выкручиваютконечности, резвятся на полосе препятствий, старательно минируют какую-тостену…