– Камеры видеонаблюдения, – догадался Татаринов.

– Они, проклятые, – пробормотал Максим. – Так что умоляю: сажай меня в одиночную! Думаю, мои сотрудники уже вызвали адвоката. Он что-нибудь сообразит, а пока – предоставь мне возможность дождаться его.

– Тогда колись в убийстве Ковалевой, – предложил ему Василий.

Перепелевский развел руками:

– Знаешь, старлей, на мне уже висят четыре трупа, – произнес он. – Мне обеспечено пожизненное. Так что в моем положении одним трупом больше, одним меньше – какая разница? Но если тебе нужна правда, слушай: я ее не убивал. И в процессе расследования ты наверняка найдешь доказательства правоты моих слов.

Он сказал то, о чем уже думал Василий. Правда, пока что единственным фактом в пользу непричастности задержанного к убийству Ларисы был лишь пресловутый топор: не какой-нибудь, а именно украденный с камбуза сторожевого корабля. Татаринов уже звонил Лазаревскому и интересовался, не приходил ли на корабль под каким-либо предлогом какой-нибудь гражданский, и лейтенант ответил отрицательно. Значит, Максим этого топора не крал, но мог случайно подобрать его или раздобыть каким-либо другим способом. Этот вариант Василий тоже не исключал.

– Что, начальник, задумался? – участливо спросил его Перепелевский. – Неужто уже нашел доказательства моей невиновности? Что у тебя не сходится? Может, нашли топор без моих отпечатков?

– Топор был украден с корабля, на котором служил Петряков, – заметил Василий. – Ты прав: этот факт говорит в твою пользу. Хотя и не совсем.

– То есть как – не совсем? – удивился предприниматель. – Я понятия не имел, где служил этот матросик, и не собирался навещать его, чтобы выкрасть с его лоханки топор. Я что, ненормальный?! С моей практикой я нашел бы сто разных способов убить их обоих и остаться в стороне. Разве не так?

– Как девушке удалось покинуть твой дом? – поинтересовался Татаринов. – Только не надо вешать мне лапшу на уши. Хочешь оказаться в одиночке – колись.

Перепелевский махнул рукой:

– Она действительно подслушала мой разговор со Свечкиным. Мы обсуждали убийство, он сетовал, что пришлось прикончить детей, боялся, как бы трупы не обнаружили слишком быстро, и предлагал похоронить их как следует. Так Лариска оказалась в курсе моих дел. На ее беду, я не вовремя распахнул дверь, и она едва успела отпрянуть.

– Что тебе сказала Ковалева, когда вы застали ее врасплох? – задал вопрос Татаринов.

– В том-то и дело, что ничего, – спокойно ответил задержанный. – Ее выдало лишь белое от испуга лицо.

– А ты как повел себя?

– А я тоже ничего не сказал, – признался Перепелевский, – однако поручил Свечкину ходить за ней по пятам и ловить каждое ее слово. Она была так взволнована, что забыла запереть дверь своей комнаты и сразу же позвонила Антону.

– Петрякову? – уточнил старший лейтенант.

– Ему, – подтвердил Максим. – Валерий рассказал мне, что Лариса умоляла Антона помочь ей выбраться из моего дома. Мол, она по дурости предпочла хорошему человеку настоящего бандита и убийцу, расправившегося с целой семьей. Потом моя бывшая деваха начала упрашивать Петрякова встретиться с ней и назначила место.

«Если я не приду, – сказала она, – сообщай в полицию. Возможно, меня уже не будет в живых».

Татаринов развел руками:

– И после этого ты утверждаешь, что не убивал ее?

– Даже настаиваю, – отнюдь не смутился Максим. – Кстати, мой рассказ еще не закончен. Свечкин предложил свои услуги насчет Ковалевой, и я согласился. Я любил эту тварь, а она готова была сдать меня с потрохами! В общем, звонок Антону решил ее судьбу. В моей голове созрел неплохой план, по которому убийцей должен был стать Петряков. Для этого полагалось выпустить Ларису из дома в сопровождении Валерия. Он прикончил бы ее по дороге на поляну, потом дождался бы, пока Петряков уйдет, и подбросил бы труп на место их встречи. На следующий день я забил бы тревогу, прикинулся бы невинной овечкой, наплел об угрозах матроса и добился бы его осуждения. Однако эта девка спутала мне все карты. Словно почуяв слежку, она неожиданно нырнула в гущу кустарника и будто провалилась сквозь землю. Свечкин прочесал местность и обнаружил ее только на поляне – уже мертвую. Антона поблизости не было. Вот и все дела, начальник, – он подмигнул полицейскому. – Выходит, я предугадал события. Петряков действительно расправился с ней.

– После твоего «чистосердечного признания» у меня возникли большие сомнения насчет причастности к убийству матроса, – парировал следователь.

– Это почему?! – изумился Максим.

– Да потому, что все могло быть по-другому, – объяснил Василий. – Допустим, твой Свечкин напал на них обоих на той поляне. Только труп девочки оставил, чтобы обвинить Петрякова, а тело парня где-нибудь зарыл. Как тебе такой вариант?

– А топор? – задал Максим встречный вопрос.

– Если вы все же не взяли его на корабле, это мог сделать Антон, чтобы хоть как-то вооружиться против твоей банды, – предположил Татаринов. – А ты или твой подельник его обезоружили и убили обоих.

– Еще раз повторяю: я бы признался, – Перепелевский откинулся на спинку стула. – Одним трупом больше… Тем более ты не ведешь протокола и не включил диктофон. Тебе я бы сказал правду. Впрочем, я ее и сказал.

– Хотелось бы поверить.

– А ты поверь, – предложил Максим. – Ну так как насчет одиночной?

Василий кивнул и вызвал конвойного.

– Этого – в одиночку, – приказал он.

Перепелевский подмигнул ему на прощание:

– Я, вообще-то, не надеюсь, что мы с тобой еще свидимся, – улыбнулся он. – Бывай, начальник.

– Бывай, – сказал ему вслед Татаринов.

Василий чувствовал: эта их встреча – последняя. Судя по всему, Лепишев-младший этого так не оставит и отомстит за брата и его семью. И Перепелевского не спасет и одиночка. Пуля настигнет его в более удобном месте. Если не пуля, то его прикончат сокамерники. Получается, он, Василий, этому поможет, однако таков его долг.

Старший лейтенант набрал номер Петра Петровича и улыбнулся, услышав бодрый голос:

– У аппарата.

– Я задержал Перепелевского. И он признался в убийстве семьи Лепишевых, – доложил Татаринов.

Иванов не удивился:

– Только что мне звонил следователь из Андреевска, – заметил он. – Против твоего бандита говорит запись на видеокамерах. Как ты его задержал?

Василий вкратце рассказал ему об операции и своем разговоре с Максимом.

– Конечно, далеко бы он не ушел, – констатировал Иванов, – однако ты избавил моего приятеля от лишней мороки. Сейчас позвоню ему. Пусть едет и берет голубчика. Спасибо тебе! До свидания.

– До свидания.

Закончив разговор, Татаринов вздохнул и поймал себя на мысли, что ему совершенно не жалко задержанного. Видимо, месть настигнет Перепелевского раньше, чем планировал даже он сам. Как и всякому человеку, Максиму не хотелось прощаться с жизнью. Но его жертвы тоже хотели жить и имели на это полное право. Устав за этот долгий день, Василий включил электрический чайник. Есть уже давно расхотелось, но его мучила жажда. Когда запел телефон, он заваривал чай.