Камера прочно угнездилась на штативе. Дик непринужденноотошел в сторону, на несколько шагов, что-то прикидывая, глядя в рамочку, составленнуюиз четырех пальцев обеих рук...

И происходящее рвануло, как пришпоренный конь...

Целая серия звонких щелчков – и оба субъекта с автоматамибез крика рухнули, подламываясь в коленях, сползая по стене, выронив глухостукнувшие итальянские игрушки, Энджел, молниеносно развернувшись в сторонустола, выстрелила в Санчеса – и замерла, держа оцепеневшего команданте подприцелом классического «Вальтера» с глушителем. Дик, с такой же пушкой,бдительно стоял у первой ступеньки лестницы. Все произошло так быстро, что вголове Мазура не успело родиться и одной-единственной мысли – он лишь прилежнофиксировал происходящее глазами...

Команданте, вроде бы не потеряв присутствия духа, что-тоспросил по-испански спокойным тоном. Прикрикнув на него гораздо резче на той жемове, Энджел наклонилась к самому уху Мазура и отчетливым злым шепотом,насквозь незнакомым, сообщила:

– Сиди, как ни в чем не бывало и пыжься, словно ты тут ивпрямь самый главный... Если пройдет гладко – получишь приличные бабки, аподведешь – пристрелю к гребаной матери... Ну, сделал суровую рожу, комуговорю!

Мазур старательно делал суровую рожу, поскольку ничегодругого вроде бы не оставалось. «Ах, вот оно что! – наконец-то появились вголове первые толковые мысли. – Журналисты, мля! Судя по ухваткам, этидвое – натуральные агенты. Так-так-так... Вот влип!»

– Там, наверху, кто-то есть, – ответил он быстрымшепотом, поскольку предупредить девку об этом было и в его жизненных интересах.

– Сама чую, – огрызнулась она шепотом. – Рожу,рожу!

Со стороны это, голову можно прозакладывать, выглядело так,будто подчиненная со всем возможным пиететом просила дальнейших инструкций усурового босса-командира. «Но зачем им я, на хрен? – смятенно задал себеМазур вопрос, ответ на который, он знал, следовало отыскать немедленно радисобственного же блага. – Импозантная витрина...»

В памяти у него зашевелилось что-то давнее, пережитое,бывшее уже однажды в других широтах...

Энджел, выпрямившись, с чужим и незнакомым лицом, что-точеканила по-испански. Команданте слушал с непроницаемой физиономией. Мазур чутьне взвыл от злости – он-то не понимал ни словечка...

А собственно, на хрен ему этот флаг на столе? Гораздозрелищнее было бы живописно растянуть его на стене, за спиной, как оно исстарии заведено – полководец на фоне своего славного боевого стяга... думай, думай,здесь все должно иметь смысл!

Команданте, пожимая плечами, что-то кратко ответил. Вряд лиэто удовлетворило девушку – судя по ее ожесточенно-сердитому лицу, неудовлетворило вовсе. И она вновь заговорила, такое впечатление, стараясьмногословно и убедительно разъяснить некие неведомые истины...

«Шилонга! – форменная молния сверкнула у Мазура вмозгу. – Ну конечно же, Шилонга!»

Начальник охранки давным-давно забытого генералиссимусаОлонго, президента по названию и диктатора по сути, при дворе которого Мазур всвое время оказался по служебной необходимости, когда этот африканский прохвостеще не рассорился насмерть с Советским Союзом и старательно изображалтвердокаменного марксиста. Сухонький, незаметный, бесшумно передвигавшийсяМорис Шилонга, единственный из местного политбюро, кто сумел смыться изстолицы, когда повстанцы ее заняли – впрочем, это случилось гораздо позже, новсе равно...

Так вот, за Шилонгой, куда бы он ни шел, таскались весьмаколоритная парочка охранников. Один был громадный, двухметроворостый, с жуткойхарей пирата, головореза и людоеда, весь увешанный оружием самого устрашающегооблика. И другой – маленький такой, невзрачный, без единого ствола навиду...

Весь фокус был в том, что громадный служил главной мишенью –о чем ему, болезному, конечно же, не сообщали, не говорили, что на этомпочетном месте уже по причине внезапной насильственной смерти сменилось сполдюжины его предшественников, столь же громадных и на лицо ужасных, так же отушей до пяток увешанных стволами. А невзрачный – серьезный, без дураков,мастер по карате и стрельбе из двух пистолетов сразу – как раз и вступал вдело, пока нападающие сосредоточивали все внимание и усилия на великане. Икончалось всегда одинаково – сколько раз враги пытались до Шилонги добраться,столько раз и гибли верзилы, а сморчок уцелел, вместе с шефом и растворился вбезвестности, унес ноги...

Случайно это всплыло в памяти, или подсознание что-топодсказывает? Мазур походил сейчас на гранату с выдернутой чекой, рычаг которойудерживают лишь опытные пальцы, и до взрыва остались секунды. Чтобы выйти живымиз этой передряги, следовало, как не раз бывало прежде, стать из живогочеловека идеальным механизмом – иначе кранты...

Команданте, выслушав очередную тираду Энджел, уставился наМазура и на очень приличном английском с явственным американским акцентомпроизнес:

– Любезный, объясните вашей девочке, что я достаточносерьезный человек, чтобы мы с вами общались напрямую, без нижних чинов. Честноговоря, я плохо представляю, о каких микросхемах идет речь. Мы – не мелкиеворишки, которые что-то там таскают с ваших самолетов. Мы – борцы противтирании. И в этом качестве...

Он сделал резкое движение правым плечом вперед, его лицо накраткий миг исказилось в многозначительной, непроизвольной, знакомой Мазуругримасе предчувствиястрельбы, а в следующий миг Мазур в великолепном прыжке ужелетел в угол головой вперед, краем глаза успев заметить, как полотнище флага сизнанки полыхнуло дырками с опаленными краями, желтыми язычками огня, слышаоглушительную в четырех стенах автоматную очередь...

Энджел еще запрокидывалась в нелепой позе, содрогаясь подударами пуль, с лицом человека, еще не понявшего, что его только что убили досмерти, и это необратимо. Еще заваливался Дик – а Мазур уже рванул кольтиз-под пиджака, перекатился подальше от лестницы, дважды выстрелил в перевороте– и не промазал, конечно, прилаженный под столешницей автомат умолк, командантезвонко стукнулся затылком об стену, с дыркой посреди лба и второй – на двеладони пониже левой ключицы, аккурат против сердца...

Лестница затряслась – по ней опрометью сбегал человек,яростно, наугад лупивший перед собой из автомата. Дав ему достигнуть серединылестницы, Мазур еще раз перекатился, нажал на спуск. Стрелок с невероятнымгрохотом загремел по ступенькам, мертвее мертвого.

Мазур ждал, замерев и держа пистолет наготове. Он не сводилглаз с потолка, но проходили секунды, слившись почти что в целую минуту, анаверху никто не шевелился. Походило на то, что в засаде там сиделодин-единственный орелик. Знать бы еще, как обстоят дела снаружи – там тишина,но это ни о чем еще не говорит... Пока не выглянешь, не удостоверишься. Порарешаться...

Пачкая новехонький костюм, он осторожно подполз к Энджел. И,постаравшись не вляпаться в кровавые пятна, вытащил из кармана ее курточкиключи от машины. Потом тем же макаром перебрался правее, прихватил автоматчердачного обитателя, снял у того с пояса сумку с тремя магазинами. Окинулвзглядом комнату. Никто из семерых не шевелился, вонь пыли и старого трухлявогодерева напрочь перебивал прекрасно знакомый Мазуру запах крови, кровушки,кровищи.