– Знаете, я все же уважаю американцев, – сказал капитанАгирре. – У вас умеют готовить людей. Когда вы появились в обликеавстралийского бродяги, даже я, при всем моем, скромно замечу, немаленькомопыте готов был принять вас за настоящего лесного странника. Но потом все сталоясно... Вы ведь именно там вышли на контакт со своими? С покойной, как мне,увы, представляется, сеньоритой Хагерти и покойным сеньором Смитом?

– Да о чем вы? – спросил Мазур, глядя, как двоемолчаливых субъектов входят в комнату и останавливаются по обе стороны дверногопроема, один по-прежнему с пистолетом, другой по-прежнему без.

– Не беспокойтесь, – сказал капитан Агирре. – Умоих парней много достоинств, но знание иностранных языков в их число невходит. Ни слова из нашего разговора они не понимают, так что мы можем говоритьсовершенно свободно... Значит, вы один уцелели, Джон? А где микросхемы?

– Какие еще микросхемы?

– Которые вы выкупили у команданте Рамона. А команданте, всвою очередь, прихватил с вашего разведывательного самолета, когда громил базу.

– Ничего не понимаю, – сказал Мазур, прекрасно понимая,что влип так, как здесь еще не влипал.

– Ну, бросьте, Джон, – сказал капитан Агирре. –Оцените лучше должным образом мое благородство и дружеское расположение. Стоитмне приказать, и парни моментально обыщут вас, вашу сумку, вашу машину... Стоитмне приказать, и вы можете вообще покинуть наш бренный мир... Но к чему этикрайности? Два умных человека, два благородных кабальеро всегда могутдоговориться мирно. Джон, я вас умоляю, перестаньте прикидываться австралийскимдурачком. Это, право же, производит дурное впечатление... Нужно же понимать,где границы игры... Или вы из тех, кого непременно следует припирать кстенке? – он укоризненно покачал пальцем. – Ну, какой из васавстралийский дурачок, Джон? Вы единственный вырвались из передряги, а это, япрекрасно понимаю, было нелегко... Хорош морячок-бродяга! Вы, несомненно,человек подготовленный и опытный, ручаться готов, что вы и были старшим группы,а эти два сопляка играли роль подчиненную...

– Кто вы? – напрямую спросил Мазур.

– Как вам сказать... В прежниевремена я служил вдепартаменте безопасности государства... некоторые называли эту контору тайнойполицией, а иные и похуже... Быть может, в этом был резон – хунта, знаете ли,совершила много предосудительного, но я, могу поклясться честным словомофицера, Джон, всегда был в душе сторонником демократии и парламентаризма, такчто теперь продолжаю трудиться на тернистой ниве безопасности... А вы? ЦРУ илиразведка министерства обороны? Или что-то еще? У вас столько разведслужб, чтонемудрено и запутаться...

Мазура прямо-таки прошиб нервный смех. Вот уже чего неожидал, так это быть принятым за цэрэушника или сотрудника похожей американскойконторы!

– Итак? – мягко спросил капитан Агирре.

– Знаете, это сложный вопрос...

– Ну, хорошо, хорошо! – капитан поднял ладонь. – Вконце концов, это совершенно несущественная деталь, в общем, не имеющаяникакого отношения к нашему с вами делу...

– Нашему с вами? – поднял бровь Мазур. – Вот уж неуверен, что оно наше... Вообще, все, что вы говорите, представляется каким-тодиким недоразумением...

– Джон, ваше упрямство, повторяю, производит дурноевпечатление, – терпеливо произнес капитан Агирре. – Вы же профессионал,надо полагать, не зря стали единственным, кто уцелел после драки на чакре...Или вы предпочитаете долгие переговоры с соблюдением неких неписаныхформальностей? Извольте, если вам не жаль тратить время. Что до меня, времени уменя достаточно... Итак. На вашей базе достаточно нашей агентуры. Вам этонаверняка известно, и вы достаточно опытный человек, чтобы возмущаться. Таковажизнь. Все союзники, всегда и везде присматривалидруг за другом, и этопродолжается до сих пор. Мы очень, очень тесно связаны с Соединенными Штатами,но это, в конце концов, нашастрана, и нам следует знать, что происходит у нашихверных союзников и дорогих гостей...

– Похоже, именно вы курируетебазу? – небрежно спросилМазур.

Капитан Агирре с ласковой укоризной погрозил ему пальцем:

– А вы шалунишка, Джон! Помилуйте, кто же из людей нашей свами профессии прямо отвечает на такие вопросы? Хорошо, хорошо! В знакабсолютного доверия и будущего партнерства я отвечу. Да. Я курирую агентуру набазе. И потому я довольно быстро узнал, что после налета герильеро – моисоболезнования родственникам погибших, кстати – из Штатов прибыла комиссия, повсем признакам, состоявшая из разведчиков и экспертов. Не буду вам лгать, чтонаши люди на базе вызнали все. Однако полученной информации мне было достаточно,чтобы сделать вывод: ваша комиссия считает, что это был не простой налет. Чтоналет, собственно был лишь прикрытием, чтобы похитить нечто. Я около тридцатилет отдал своей профессии, дорогой Джон, сделал кое-какую карьеру без порочащихзаписей в досье, серьезных взысканий. А в нашихусловиях довольно труднопродержаться столько лет в этом специфическом бизнесе... Так вот, я сразу задалсебе вопрос: что, собственно, могли спереть с базы люди команданте? Секретныедокументы? Сомнительно. На такой вот базе набор секретных бумагтривиально-стандартный... Новые образцы оружия? Я проконсультировался своенными экспертами нашеговедомства. Ничего подобного. Стрелковое оружие,бронетехника и самолеты представлены опять-таки стандартными образцами,давненько состоящими у вас на вооружении. Оставалось одно –«Джи-эр-двенадцать». Тоже не новинка, но вот аппаратура на нем, по некоторымданным, стояла самая что ни на есть новейшая. Аппаратура – это, конечно же,электроника... Прогресс в этой области, как мне объяснили, идет гигантскимишагами, все время появляется что-то новое, компактнее и мощнее, чем это имеетместо быть у геополитических соперников... или просто союзников. И охота заподобными вещами идет по всему миру – ожесточеннейшая, непрестанная. Промышленныйшпионаж – это монстр, огромная индустрия... Словом, на базе было только одно,что могло привлечь Рамона и заставить вашу комиссию примчаться из Штатов сломяголову. Что-то из начинки «Джи-эр-двенадцать».

«Тьфу ты, – с сердцем подумал Мазур. – До каких пошлостейдошло – не только янкесы просекли интригу, но даже этот макак из местнойохранки... А впрочем, никто и не считал, что американцы безоговорочно поверят первойверсии.Предусматривалось, что они могут все же докопаться...»

– Вот такие дела, – продолжал капитан Агирре. –Ну, а потом мои люди засекли контакты сеньориты Хагерти и ее спутника с людьмиРамона. К тому времени у меня уже была кое-какая информация на ее счет, нетолько вы у нас в стране работаете, но и мы – у вас, хотя нам, разумеется,далеко до вашего размаха и масштабов. Отношения секретных служб иногдазапутываются в самые причудливые вензеля. Одним словом, я занялся сеньоритой плотно,а она, подозреваю, о моей истинной роли так и не догадалась… И я сразу узнал,когда на ее счет в столице ваши перебросили триста тысяч долларов... неплохаясумма на расходы для молодой журналистки не самой большой и известнойамериканской телестудии, а? Зато для агента – в самый раз. Ну, конечно же, выпредпочли ради сбережения времени и сил попросту выкупить микросхемы уРамона... Правда, это вам отчего-то не удалось. Я не мог посадитьвам на хвостагентов – очень уж велик был риск. Но то, что чакра – одно из логовищкоманданте, мы вскрыли еще пару месяцев назад. Там, неподалеку, есть удобнаягорушка, откуда прекрасно просматривается чакра. Мои люди сидели там состереотрубой. Они не слышали выстрелов и не знали, что происходит внутри, новидели прекрасно, как вы выпрыгнули из окна с автоматом, и Пакито, стараяскотина, попытался вас пристрелить, но вы опередили... Кстати, я вамблагодарен. Этот скот двадцать лет промышлял контрабандой и прочими подобнымизабавами, но превосходно умел прятать концы в воду. Вы, сами того не зная,претворили в жизнь нашу мечту – переломал бы ему кто-нибудь ноги, чтобы нетаскался больше по джунглям... Однако мы отвлеклись, сдается мне. Когда все затихло,мои ребята рванули на чакру и увидели там гору трупов... Что у вас с нимпроизошло? Он запросил слишком много, или вы, получив желаемое, решили неплатить? Ну не хотите, не отвечайте. Этиподробности, право же, несущественны.Главное, я уверен, что микросхемы в ваших руках.